Зеленая фея

Часть III. Лихорадка.

В ванной кроме меня никого не было, девушка снова поманила ласковым видением и растаяла. Кое-как вымывшись, я выполз из ванны, утреннее похмелье давало о себе знать жаждой, головокружением и усталостью. Сфотографировав для отца картину, я отправил изображение сообщением в месседжер и, рухнув на кровать, отключился.
Во сне я ласкал все тот же образ, о котором грезил наяву, мне было тяжело просыпаться, зная, что я расстанусь с милыми чертами. Однако тело заявило о своих потребностях и воспаленное сознание покинуло дом грез. Амстердам больше мне не казался старинной шкатулкой с драгоценностями, все померкло перед незнакомой феей, только она занимала мысли. В кармане джинсов я нащупал смятую бумагу, смутно вспоминая о том, что убирал то ли салфетку, то ли листок со стола с чем-то важным. Расправив мятую бумажку я едва смог разобрать собственный почерк, но оказалось, что это стихи, написанные почему-то на английском, но в рифму сложившиеся только по-русски.

Горьким привкусом полыни
В сердце ты моем заноза.
И грядущее застынет,
И в прошедшее замерзнет.
В вечность простираясь мигом,
Мой глоток зеленой феи
Станет прочным фазы сдвигом,
Отлетит душа, хмелея.
Пусть отрава льется в вены,
Тело бьется в лихорадке,
Покидая эти стены,
Мы сольемся в муке сладкой.
Погоди! Мгновенье тает.
Растворяясь, ты уходишь.
Пусть грядущее настанет,
Но хотя бы не сегодня.*

Я перечитал стих, пробуя строчки на вкус, они отдавали жженым сахаром и печалью. Задумавшись, я пошел  умываться, привел в порядок армагеддон на голове и решил позавтракать, вернее уже пообедать в ресторане недалеко от отеля. Руки еще дрожали, желудок стянулся в тугой узел от голода, потому я быстро оделся, скрыл свое помятое лицо под капюшоном толстовки и пошел прямиком к ресторанчику, чуя запахи от него, распространяющиеся на всю улицу. Я уже взялся за ручку двери, намереваясь войти, а мой взгляд упал на чистую витрину ресторана, сквозь нее было видно деревянные столики, накрытые зелеными скатертями, резные стулья с гнутыми спинками и официантку. Меня ослепил блеск каштановых кудрей и темный лукавый взгляд, поразивший сердце, оно трепыхалось в агонии, пытаясь вырваться из груди, а я едва дышал. Рванув на себя дверь заведения, я в три шага преодолел пространство зала и оказался возле девушки, но каково же было мое удивление, когда понимание, что ее волосы не каштановые, а медовые, глаза голубые, ворвалось в сознание, она вовсе не похожа на гостью из моих снов. Официантка смотрела на меня испугано, будто видела перед собой убийцу.