Звёзды над Берлином (Hetalia, Хеталия)

Часть 11

В прихожей Брагинский замотал шею шарфом и стал открывать дверь.

- Надень плащ, - сказал ему Людвиг, - Там довольно холодно.

Иван не считал, что там холодно, но такая забота тронула его и он безропотно накинул на плечи плащ.

На улице было не холодно, но и не так уж жарко. Комфортный день середины осени. В распахнутом плаще в самый раз. Иван ловил себя на том, что хочет подольше идти до офиса водопроводной компании. Прогулка с Западом доставляла ему удовольствие.

Молчание не было напряженным. Можно было расслабиться и смотреть по сторонам, на жёлтые липы на Унтер-ден-Линден. А потом сказать что-то типа "А помнишь..." и понять, что твою мысль уловили сразу и полностью - по блеску глаз, по паре сказанных в ответ ничего не значащих слов. Ничего не значащих для других.

К сожалению, они пришли довольно быстро. Водопроводная компания располагалась в небольшом красном кирпичном здании. Людвиг быстро разобрался где погасить задолженность, как вызвать сантехника и строго отчитал кассира за отсутствие дубликата кассового чека. Перед ним извинились и сказали что сантехника пришлют в самое ближайшее время. У Ивана всё это заняло бы полдня, не меньше. Германия уложился в полчаса.

Они снова вышли на улицу и стояли на углу, оба в некоторой растерянности, что делать дальше. Здесь был один из старых уголков Берлина, сохранившихся с довоенных времён. Красная кирпичная стена была окружена старыми липами, образуя что-то вроде живописного сквера. Дул тёплый ветерок, напоминая о прошедшем лете и слабо ерошил светлые до белизны волосы Ивана. У него в душе появилось странное ощущение, что Запад сейчас уйдёт и этот момент никогда больше не повторится. Будет потеряно что-то очень важное.

Поэтому, повинуясь безотчетному порыву, он взял его за руки, и подняв их вверх, резко притиснул его к стене. Германия почти не мог двигаться, только смотрел на него изумленными синими глазами. И тогда их губы соприкоснулись.

У Людвига появилось ощущение, что его дегустируют. Тёплые губы Брагинского легко скользили по его губам, не пытаясь их разжать или глубоко затянуть. Это не имело ничего общего с развратными поцелуями Франции, но дарило ощущение тёплой приятной тяжести в груди, как будто там зажгли небольшое солнце. Ему хотелось чтобы оно длилось и длилось.