Нора сбежала, оставив Москву и всех людей, что связывали ее с этим городом в прошлом. Обустроилась и начала новую жизнь, в которой больше не было боли. Маша стала известной певицей, ухватив удачу за хвост. Подруги больше не пересекались, будучи увер...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Она сидела на кровати в той же комнате. Брюнетка запомнила ее именно такой. Тусклый свет от настольной лампы, темные углы, смятая кровать, широко распахнутые шторы, а на полу лежали сигареты. Ночь, когда она уехала. Он спал, повернувшись лицом к окну, а она сидела на краю кровати и тихо плакала. Сейчас она сидела там же, но на кровати никого не было. Девушку вздохнула и вздрогнув от холода.
— Так ничего и не скажешь? — вдруг услышала она его голос. Голос, который так давно не слышала. Голос, по которому безумно скучала. — Ну, естественно. Ты же гордая, правда? — спросил ее шатен. Он медленно и виновато подняла взгляд. Он стоял у двери. Такой же худой, высокий, ни капли не изменившийся Никита. Брюнетка прищурила глаза и выдохнула воздух, но далось ей это так тяжело, словно она пробежала 20 километров. Парень сделал резкий шаг, еще один и через пару секунд сел рядом, от чего она лишь вздрогнула. Казалось, девушка боялась его. — Я бы хотел услышать твой голос... Ну, понимаешь, хоть слово, — пожал плечами шатен. Девушка открыла рот, но не выговорила ни слова, лишь тяжелый вздох снова был слышен из ее легких. Ей было сложно быть здесь. — Ладно, я готов ждать, сколько скажешь. Готов делать все, что ты скажешь. Я готов...
— Прекрати, — резко выкрикнула она и подорвалась с кровати. Ее длинные и густые волосы подпрыгивали в такт ее телу. Она отошла от него, как можно дальше, но уйти не смогла. Обернувшись, она знала, что он уже стоял сзади нее, ведь слышала его шаги. — Ты не можешь вот так, привести меня сюда и требовать от меня быть той, кем я была годы назад. Ты ... словно не изменился.
— А я должен был?
— А разве нет? Твоя зависимость, — указала она на себя, — исчезла, ты должен был забыть меня, излечиться, быть другим... Это был план.
