Глаза зверя

Глава 2

Я не могла уснуть. Несколько часов пыталась устроиться, мяла подушку, переворачивала одеяло, ворочалась, но бессонница, похоже, достала меня и здесь.

Впрочем, ничего удивительного. Бессонница стала мне привычной, лежать часами и смотреть в потолок, ожидая, когда по нему лениво протянется полоса света от фар проезжающей мимо дома машины. Здесь, в нашей лос-анджелевской спальне, потолок был пыльно-золотой от тусклого света фонарей. Мне было неудобно даже из-за этой детали.

Повернувшись на бок, я посмотрела на спящую Ханну. Я так привыкла к ее посапыванию за все те дни, что она оставалась ночевать у меня в номере. Без маниакальной улыбки и макияжа Ханна была очень мила.

Я ей завидовала. Ее неведению, беззаботности, умению видеть хорошее буквально во всем. Главной трагедией жизни Ханны был неисправный «шевроле» — пожалуй, нормальная катастрофа для девушки нашего возраста. Моя же жизнь была слишком тягостной, чтобы переживать из-за мальчиков и машины.

Встреча с Адамом Элмором привела меня в чувство. Я никогда не задумывалась о том, что в мире, помимо Сноу, существуют и другие оборотни. Спокойная жизнь без монстров понемногу становилась привычной, поэтому столкновение с потенциальными оборотнями заинтересовало меня.

Ханна резко ахнула во сне, и я испугалась.

Если быть до конца откровенной, я радовалась тому, что ей удалось вытащить меня из Реймонда. Каждый следующий день там проходил ужаснее предыдущего. Было невыносимо находить вещи, связанные с Лукасом, проезжать по улицам, где мы бывали с Нейтом. Просыпаясь в постели, в которой он больше меня не обнимал, я хотела рыдать.

В равной степени, как я желала убежать от всех бед, я боялась отпустить прошлое. Неопределенность — глупое чувство, которое, наряду со смятением, я испытывала уже несколько месяцев подряд. Даже несмотря на то, что ничего нельзя было изменить, и вопрос будущего решили за меня, я страдала от наивной неопределенности.

Внутри что-то без остановки ныло. Оказалось, тяжело проснуться однажды и обнаружить, что вся твоя жизнь пустая и бессмысленная. Еще хуже — осознать, что твоя жизнь строилась только на глупых мечтах.

Я узнала о том, что любовь — прекрасное чувство. Добровольно и бескорыстно отдавать себя без остатка — настоящее искусство. Нейт Сноу, иногда мне кажется, я всерьез тебя ненавижу.

Вырываясь из плена воспоминаний, я посмотрела на часы. Только половина пятого, яркий рассвет высветлял проемы окон. Очень скоро мне придется жить нормальной жизнью, встречаться с людьми, делать вид, что происходящее меня полностью устраивает.

С каких пор я стала так противна самой себе? Задаваясь этим вопросом, я выбралась из-под одеяла и прошла в ванную. В этой маленькой комнатке не было окон, и, погрузившись во мрак, я почувствовала себя спокойнее. Свет загорелся внезапно, пришлось поморгать и удостовериться, что это мои пальцы включили его.

Прямо передо мной висело зеркало, и я быстро отвернулась. Меня не пугал измученный вид, только глаза: светло-зеленые, с блеклыми коричневыми пятнами. Казалось, на моем лице нет отдельных черт, только эти грустные глаза и сплошное отчаяние. Когда же я успела в нем утонуть?

У меня было так много вопросов и так мало ответов. Неосознанно, но я опасалась расставлять все по полочкам в голове, боялась увидеть реальную картину происходящего и признаться себе в том, что моя жизнь будет растрачена впустую.

В конечном счете мне придется окончить университет, найти работу, в выходные встречаться с Ханной, слушать ее рассказы об очередном парне. И когда-нибудь она выйдет замуж, у нее появятся безумно красивые дети и свой дом.

— А я останусь здесь, — шепотом сказала я своему отражению.

Отворачиваясь, я вцепилась в края раковины, упрямо сдерживая слезы. Грудь разрывалась, рыдания рвались наружу, но я терпела. В моей голове было слишком громко от мыслей, в душе слишком много боли.

Мои брат и сестра погибли, мама не любила меня, отец был жестоким убийцей. Ну как вообще можно жить с этим?

Не понимая зачем, но я заставила себя быть сильной. Я умылась и почистила зубы дрожащими руками, пригладила волосы, сделала глубокий вдох.

Ханна не проснулась. Тихо ступая, я подошла к окну, залезла на подоконник и открыта створку. Свежий, прохладный воздух сдул мои переживания, уже совсем рассвело. Голова опустела, что позволило мне заново воздвигнуть барьер, за которым я прятала все страхи и тяготы.

Я вновь посмотрела на подругу. Ее волосы переливались всеми оттенками золотого. «Драгоценная», — подумала я и улыбнулась самой себе. Дороже ее и ближе у меня сейчас никого не было.

Пока я разглядывала Ханну, мой нос вновь уловил знакомый запах. Руки сами собой вцепились в бедра, и все внутри меня ответило на призыв. Легкий аромат «фольксвагена», который невозможно было с чем-то спутать, окутал меня и затуманил разум.

Не отдавая себе отчет, я высунулась из окна, пытаясь найти источник запаха. Но его не было. Его просто не могло здесь быть, и я, разочарованная, села обратно.

— Опять?

Я вздрогнула и подняла взгляд на Ханну. Она сидела в кровати: совершенно невменяемый вид, волосы в разные стороны, на лице скорбное выражение. Голос подруги звучал обреченно, что уязвило меня.

— Не знаю, — фыркнула я и отвернулась.

Не было сил смотреть на Ханну и видеть эту усталую покорность судьбе на ее лице. Она уже смирилась с моими странностями, но всякий раз это проскальзывало в ее взгляде. Ее глаза говорили: «Я готова терпеть тебя, сумасшедшая Джейн Лоуренс, ведь люблю». И каждый раз я слабела под тяжестью этого взгляда.

Ханна продолжала смотреть на меня внимательно и с сожалением, отчего ее глаза сделались темнее. Подобно глазам брата, ее меняли цвет под настроение.

— Пора забывать, — сказала Ханна, не особо утруждая себя в тактичности.

Даже если глаза говорили одно, прямолинейная Ханна оставалась собой. Мне стоило привыкнуть, ведь для нее лучшим оружием всегда была правда.

— Я не сумасшедшая, — сказала я нам обеим. Ханна скептически изогнула бровь, и мне захотелось бросить в нее подушку. — Ты не поймешь.

Ханна громко фыркнула. Это у нее получилось лучше всего.

— Конечно! Я же глупая. Глупая Ханна не знает о душевной боли ровным счетом ничего, — отмахнулась она и, вскочив с кровати, направилась в ванную.

— Я вовсе не это... — крикнула я вдогонку, но опоздала: дверь звучно закрылась, — ... имела в виду.

В отчаянии я пнула ногой стул, и он, с визгом царапая паркет, отлетел к шкафу. Было обидно выставляться такой идиоткой перед Ханной. Лучше уж врать и делать вид, что ничего не происходит, чем в очередной раз встречать это ненавистное сожаление в ее глазах.

Мне страстно захотелось увидеть Итана, только он понял бы меня сейчас. Но парень должен был приехать вечером, а, значит, этот бой мне предстояло выстоять в одиночестве.

Я снова выглянула в окно. С третьего этажа открывался замечательный вид на парк и учебный корпус, парковка под общежитием была забита до отказа. Солнце нещадно палило крыши и подогревало асфальт.

Может, Ханна была права, и мне не стоило близко к сердцу принимать свои галлюцинации. Но как иначе, если только этим я и жила?

Окинув кампус взглядом, я спрыгнула с подоконника, на цыпочках прошла к двери в ванную и прислонилась к ней ухом. Послышалось энергичное журчание воды и мычание Ханны, только отдаленно напоминающее пение. У меня камень упал с плеч, и я толкнула дверь.

Ханна улыбнулась мне губами, измазанными пеной от зубной пасты. Не осталось и следа обиды — это, пожалуй, было самой изумительной особенностью Ханны. Я виновато прикусила губу, стараясь придумать оправдание, но оправдываться не пришлось.

— Севогня певый гень нахей ушобы! — с восторгом пролепетала Ханна, забрызгав зеркало пеной. Я прыснула от смеха, с непониманием глядя на подругу. Ханна закатила глаза и, выплюнув остатки пены в раковину, с широкой улыбкой объявила: — Сегодня первый день учебы!

— Класс, — вяло протянула я.

Ханна ребячески нахмурилась.

— Давай договоримся, что в моем присутствии ты забываешь о плохом и думаешь только о радужных пони, бабочках или о чем еще хорошем можно мечтать?

— Ладно, — согласилась я, и поспешила сменить тему. — С чего это ты вдруг радуешься началу занятий?

Ханна обворожительно улыбнулась своему отражению, и я поняла, что дело вовсе не в учебе.

— Дай угадаю, — изображая задумчивость, сказала я. — Новый город, новые люди, новые парни.

Ханна даже заморгала чаще, так волновалась, а меня потянуло ухмыляться. Внезапно в дверь комнаты постучали, и мы переглянулись.

— Джейн?

Слабый голос Калеба Грейсона, доносившийся из-за двери, заставил меня поморщиться. Ханна игриво поводила бровями, и мне пришлось бросить в нее полотенце. Пытаясь побороть тягостные чувства, я открыла Калебу.

— Чего тебе?

От моего нескрываемого раздражения он опешил. Парень явно не ждал такого холодного приема, видимо, наш совместный «побег» с вечеринки Элмора дал лишний повод разыграться его фантазии.

— Я... просто сегодня первый день... хотел пожелать тебе... вам с Ханной удачи, — удрученно сбивался Калеб, глядя мне куда-то в область коленей. — В общем... хорошего дня.

Я смотрела на Калеба взглядом ястреба. Что-то в этом парне дико меня раздражало, но отшить его прямым текстом я не могла. Поэтому я выбрала тактику отчужденности. Чем меньше у меня будет друзей, тем чаще я смогу упиваться одиночеством.

— Спасибо, — отрезала я и захлопнула дверь.

Из ванной выглянула Ханна. У нее было такое выражение лица, будто она придумала план завоевания мира, и я стукнула ее прямо в лоб.

— Эй, за что?!

— За то, что ты собиралась сказать, — ответила я, пожимая плечами.

Ханна фыркнула, но промолчала. Я опустилась в кресло и попыталась дышать ровно. Только навязчивого Калеба мне не хватало. Сказать, что у меня есть парень — не вариант, ведь Ханна мгновенно разболтает правду.

Раньше я не могла представить себя в длительных отношениях, затем на каком-то этапе я уже и не думала о том, что когда-то вновь буду свободной. Одно это слово вызывало у меня ужас.

Я просидела без движения следующие двадцать минут, которые Ханна потратила на выбор рубашки. Меня била дрожь, хотя температура в спальне стремительно повышалась. Вчерашнее дежавю могло быть забавным, но оказалось кошмаром. Возможно, глаза Элмора — чистая случайность, но верить в случайности я разучилась.

Ханна крутилась перед зеркалом, закрепленным на дверце шкафа. На лице подруги появилось редкое задумчивое выражение.

— Как думаешь, джинсовая юбка подойдет к этой рубашке? — спросила Ханна, закусив щеку изнутри и усердно разглядывая себя.

— Угу.

Ханна громко вздохнула. Я едва обратила на это внимание, погруженная в мысли.

— Джейн! — От крика подруги у меня мороз пошел по рукам. — Перестань быть такой занудой. Я все еще здесь, и тебе нужно обращать на меня внимание.

— Прости, ты права, — согласилась я. — Что ты говорила?

— Джинсовая юбка?

— Нет, белая лучше.

— Идеально! — Ханна нырнула в шкаф. Лучезарно улыбаясь, подруга начала изучать свое отражение. — Совсем... другое... дело.

— Выглядишь, как заряженный автомат.

Ханна оскорбленно прыснула. Позабавленная собственной нелепой шуткой, я сменила пижаму на джинсы и футболку и взяла со стола сумку. Оставалось дождаться спокойствия Ханны: сегодня она была гораздо энергичнее, болтливее и обидчивее, чем всегда. Мне стоило следить за языком.

Выяснилось, что пьяное обаяние Ханны успело привлечь к ней много внимания. Как следствие, едва мы вышли из комнаты, с нами начали здороваться. Явно пытаясь вспомнить хоть одно имя, Ханна доброжелательно улыбалась. Я однажды видела такую ее улыбку, на приеме у мэра.

Самой навязчивой оказалась миниатюрная брюнетка с приятным светлым лицом, в котором просматривались азиатские черты. Она была низенькой, но разницу в росте маскировал бойкий хвостик. Девушка догнала нас уже на лестничной площадке.

— Привет, Ханна, Джейн! — весело закричала она, перегибаясь через перила: мы стояли на пролет ниже.

Ханна ответила девчушке что-то неразборчивое и поспешила убежать от преследовательницы. Я бросила на поникшую девушку виноватый взгляд и пошла вслед за Ханной.

— Приставучие, — с наслаждением сказала она.

— Тебе это, похоже, нравится.

Ханна улыбнулась и надела солнцезащитные очки — ответ, красноречивее любых слов. Во дворе общежития было людно, студенты спешили к учебному корпусу. Ханна, жившая только в умеренном климате, нежилась в теплых лучах, а я все пыталась прикрыть глаза.

Меня все еще донимал вопрос моего сумасшествия, но запах «фольксвагена» исчез, сколько бы я не принюхивалась. Пришлось признать тот факт, что я сама его придумала.

— Ты заметила Элмора вчера на вечеринке? — спросила Ханна якобы между прочим.

Я знала, что она видела мой танец с Адамом. Я также знала, что Ханна запала на парня, поэтому хотела выпытать у меня информацию.

— Да.

— Вот бы попасть в его компанию, — с благоговением произнесла Ханна. — Они крутые.

— Словно тебе этого и так не хватает, — язвительно вставила я.

— Ничего ты не понимаешь, Джейн. Крутые студенты не живут в общежитии.

— Ты живешь в общежитии.

— Не напоминай, — простонала Ханна, поправляя очки.

С другого конца парковки послышался гудок, и Ханна, не оглядываясь, показала водителю средний палец. Я же с любопытством обернулась и застыла. Ханна обратила внимание сначала на мое замешательство, потом на машину и открыла рот.

На парковку въехал знакомый «шевроле». Передние двери разом открылись, и Ханна вжала голову в плечи, а меня накрыло волной успокоения. Из машины вышли мистер Вает и его сын Итан, в объятия которого я бросилась без промедления.

Как же мне его не хватало. За те дни, что мне приходилось ограничиваться обществом Ханны, в моей голове сотворился бардак. Но я знала, хватит и десяти минут разговора с Итаном, чтобы все встало на свои места.

Оторвавшись от друга, я подняла на него взгляд.

— Ой нет, только не этот взгляд, — взмолился Итан. — Что опять?

Я прикусила губу и пожала плечами. Никто не знал меня лучше, чем этот светловолосый футболист с обворожительной улыбкой и ямочкой на левой щеке.

Ханна за моей спиной всеми силами извинялась перед отцом. На лице мистера Ваета застыла суровая гримаса, но для тех, кто знал папу Итана и Ханны, она казалась забавной. Злиться мистер Вает не умел, этим Ханна удалась в отца.

— Прекрати, — засмеялся мистер Вает и заключил дочь в объятия. Ханна заметно выдохнула. — Здравствуй, Джейн.

Отпустив Ханну, мистер Вает приобнял меня и доброжелательно улыбнулся. Я невольно отметила, что у Ханны такая же улыбка, и почувствовала теплую нежность в груди, глядя на них, почти одинаковых.

— А я ведь говорила, что ты сдашь машину в ремонт! — самодовольно заявила Ханна, забираясь на капот «шевроле», но мистер Вает одной рукой снял миниатюрную дочь с машины.

— Благодари маму. Если бы она так безгранично на меня не влияла, ты бы до окончания университета на метро каталась, — отмахнулся мистер Вает.

Ханна скорчила ему рожу, но появление ее обожаемого «шевроле» улучшило ей настроение.

— Когда возвращаешься домой? — спросила она, любуясь машиной.

— Вечером, — с сожалением ответил мистер Вает.

Ханна тут же принялась ныть и упрашивать отца остаться хоть на пару дней, но мистер Вает был непреклонен. Мужчина действительно выглядел расстроенным, и я не стала им мешать. Итан улыбнулся, глядя на сестру, и я почувствовала его улыбку, как порыв теплого ветра.

Чмокнув дочь, хлопнув Итана по спине и улыбнувшись мне, мистер Вает ушел встречать такси. Ханна запрыгнула в машину и радостно завизжала, а я подметила то, сколько жизненных сил мне придает само присутствие Итана. Мой верный бескорыстный Итан — вечный запас поддержки.

— У отца нет силы воли, — фыркнула Ханна. По тону было понятно, что она приписывает это достижение лично себе. — Мама ему сказала. А как же!

Мы с Итаном переглянулись, но промолчали. Разрушать идеально укомплектованный мир Ханны никто не собирался.

— Надеюсь, в этот раз ты будешь осторожнее, — сказал Итан.

Не удивительно, что его это волновало, ведь на пятьдесят процентов машина принадлежала ему. Ханна бросила на брата свирепый взгляд и вцепилась в руль с такой силой, будто ни за что не желала делить свою малышку даже с ним.

— Я не виновата, — уязвленно ответила она. — Я великолепный водитель, все дело в машине.

Невероятным усилием воли, но мне удалось скрыть улыбку:

— Не знала, что машины сами заборы сносят.

Глаза Ханны злобно сверкнули. Защищать подлинность своих водительских прав она была готова до потери пульса. Наблюдая за Ханной, я снова коснулась подарка Нейта. У меня появилась привычка перекатывать кольцо на цепочке. За все то время, что оно пробыло на моей шее, кольцо не приняло ни капли моего тепла. Металл удивительным образом не согревался, но я уже давно к этому привыкла. Мне все равно нравилось, что осталась хотя бы одна частичка Нейта.

У меня не хватило сил снять его и оставить дома, хоть я и понимала, что холод будет напоминать мне о безжалостности моего бывшего парня. Кольцо было единственной вещью, которая уцелела в моей войне с судьбой, поэтому оно составляло невероятную ценность. Это единственное, что я могла оставить себе по праву.

Ханна заметила мое смятение, выбралась из машины и неуверенно коснулась моего плеча. Я попыталась улыбнуться и прогнать навеянное воспоминаниями оцепенение, не хотелось портить друзьям первый учебный день.

Мы влились в поток студентов, устремленный к учебному корпусу. Все бежали от жары в прохладные аудитории. Ханна с интересом вертела головой, и Итану пришлось идти рядом с сестрой, чтобы в нужный момент уберечь ее от проблем.

— Привет, девчонки!

Я резко остановилась, о чем сразу пожалела. Мне на плечо легла холодная рука, в следующий момент в нос ударил знакомый сладкий запах. Прямо передо мной возникла широкая улыбка и блестящие глаза Адама Элмора.

Я почти чувствовала, как в каждой клеточке тела разгорается пожар, и уже не слышала, что там начала щебетать Ханна. В продуваемом кондиционерами номере отеля его запах был не так соблазнителен, но в духоте лос-анджелевского утра мне пришлось задержать дыхание.

Огромным усилием воли я заставила себя вернуться в реальность. На лице Ханны застыла обида, а Итан выглядел встревоженным. Я сбросила руку Адама с плеча. Сегодня, при свете дня, он был чуточку не таким безупречным, как вчера. За его спиной я заметила несколько ребят, о которых мне рассказывал Калеб.

— Готовы к учебе? — спросил Адам. — У нас сегодня опять будет вечеринка, приходите.

— Нет, спасибо, — отмахнулась я и сделала шаг назад.

Адам хотел ответить, но его позвала рыжая подружка. Элмор посмотрел на меня с сожалением, которое было уж слишком похоже на издевку, и пошел к друзьям.

Ханна едва пришла в себя.

— Неужели наша недотрога запала на популярного красавчика? — язвительно спросила она. В ее голосе сквозила злоба, и Итан бросил на сестру неодобрительный взгляд. — Ясно, почему ты отшила бедняжку Калеба.

Теперь Итан обернулся ко мне. На его лице застыло полнейшее недоумение, и я знала, что он мысленно спрашивает: «Джейн, что ты наделала без меня?!». Ханна, самодовольно улыбаясь, пошла дальше.

Хвала небесам, Итан был тактичен, поэтому промолчал. Я бы даже сказала, что весь запас вежливости, рассчитанный на детей Вает, достался именно ему.

Ханна могла думать что угодно, но истина была такова: в глубине души я ненавидела Элмора, ненавидела всех оборотней в мире. Калебу же доля грубости перепала лишь по той причине, что новые отношения в мои планы не входили.

— Ты чем-то расстроена? — спросила я Ханну.

— Заметила, как он на тебя смотрел? — с завистью спросила она, всеми силами пытаясь воскресить дружелюбный тон. — И чем ты ему понравилась? Не понимаю.

Ханна наградила меня оценивающим взглядом, и мы с Итаном устало переглянулись. В конце концов, Ханна оставалась Ханной в любой точке планеты.

К счастью, нам пришлось разделиться. Итан убежал в корпус, где проходили занятия студентов факультета экономики, а Ханна пошла в администрацию: кто-то напутал с ее расписанием. Я с облегчением поспешила к третьему корпусу.

Не успела я сделать пять шагов, как за спиной послышалось тяжелое дыхание. Я не хотела оборачиваться, знала, что это Калеб бежит, поэтому ускорила шаг, но он все равно меня нагнал.

— При-вет, — выдохнул он, хватаясь за бок.

Я тяжело вздохнула, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Вероятно, стоит смириться с тем, что Калеб теперь будет меня преследовать. Было бы проще набраться смелости и грубо высказать ему, но я не решалась, толком не зная почему. Он выглядел так жалко и даже немного... трогательно. Я просто не могла его обидеть.

— Твой парень приехал? — спросил Калеб по дороге к дальнему корпусу, отведенному для занятий будущих медиков.

— Что? Ты о ком?

Калебу явно было не по себе.

— Тот парень, который был на парковке. Вы... обнимались, — смущаясь, промямлил он.

Два дня — короткий срок для того, чтобы привыкнуть к чьей-то наглости, но я привыкла. Главным образом потому, что Калеб не производил впечатление действительно наглого человека. Его бестактность — результат неловкости и смущения, но при этом Калеб делал такое выражение лица, словно я была в чем-то виновата.

— Он брат Ханны, — отмахнулась я и ускорила шаг.

Калеб не пытался приблизиться и извиниться, и я была благодарна уже за это. В таком состоянии я могла послать куда подальше даже Итана, хотя на него у меня всегда хватало терпения.

— Я такой баран, — звучно сказал Калеб.

Не желая облегчать его страдания, я достала карту и поискала нужную аудиторию. Отчего-то в голову пришла мысль о том, как Ханна сейчас вздыхает на каждую стенку, восхищаясь университетом, и я порадовалась, что мы разделены волей судьбы и деньгами Майка.

Этим летом образование волновало меня меньше всего, но упрямство Итана и благожелательность отчима привели меня в Лос-Анджелес. В какой-то момент отчаянье достигло критической точки, каждый закоулок Реймонда напоминал обо всем, что я потеряла, и мне пришлось сдаться. Выбор был, но я не пожелала расставаться с друзьями (и явно буду жалеть об этом до конца жизни), поэтому список специальностей сильно ограничился. В этом университете единственным интересным делом оказалась медицина, но вряд ли с моей успеваемостью можно было поступить.

Майк подсуетился, но предварительно взял с меня слово, что я буду старательно учиться и не опозорю его имя. Я была намерена добиться уважения отчима, но Калеб всеми силами мне мешал.

Отвлеченная мыслями, я пропустила тревожный сигнал и уже в следующий момент задела чье-то плечо. Я едва не рассмеялась: это уже было похоже на издевательство.

— Прости, я та-а-акой невнимательный, — преувеличено вежливо сказал Адам, едва я подняла на него взгляд. Мне с трудом удавалось держать себя в руках.

— Я сама виновата, — ответила я и мысленно добавила: «В том, что не разругалась с Итаном и не осталась дома».

Одного взгляда на Калеба хватило, чтобы понять — он шокирован до глубины души. Запах Элмора перестал очаровывать, теперь он действовал мне на нервы. Я не хотела в первый же день показывать всем насколько я неуравновешенная, поэтому силилась спокойно улыбнуться Адаму.

Если это игра, я выиграю.

— Рада была столкнуться, — бессовестно соврала я, и схватила за руку Калеба, который при этом окончательно потерял дар речи.

Я поняла, что он говорил правду, и Элмор действительно популярен — все на нас глазели. Мне хотелось, чтобы он не слышал дикое биение сердца в моей груди, но если Адам был оборотнем — надеяться не приходилось. Я поспешила увести Калеба.

— Что это было? — спросил он, глядя на меня округлившимися глазами.

Отбросив его руку, я потерла висок и заметила, как дрожат пальцы. Голова все еще время от времени побаливала. Единственное, что я хотела сейчас — оказаться в постели, но дверь в нужную аудиторию внезапно оказалась прямо перед нами.

Я заняла место в третьем ряду, стараясь избегать настойчивого взгляда Калеба. Мне было немного совестно, и я не удержалась.

Одного взгляда хватило, чтобы мир перестал существовать. Я была так увлечена собой, что даже не заметила какие у него поразительные темно-голубые глаза, почти такие же, как у Нейта. Застывая, потрясенная неожиданным открытием, я не заметила, что Калеб удивленно смотрит на меня в ответ.

Вслед за глазами я разглядела темные волосы, похожий нос, мягкость улыбки. Удивительно, что Ханна не заметила их сходство, но ведь она не видела настоящий цвет глаз Нейта.

Злая судьба решила не только подбросить мне кучку оборотней, она познакомила меня с человеком, который был так мучительно схож с моей любовью внешне и нисколько — характером.

Теперь я хотела отношений с Калебом еще меньше.

— Ты в порядке? — спросил он, краснея.

Я понимала его реакцию: два дня отводила взгляд, а тут застыла. Моргая и снимая оцепенение, я отвернулась.

— Да.

— Уверена? — переспросил Калеб с искренним беспокойством, и мне опять стало стыдно.

К счастью нас прервал высокий старик, вошедший в аудиторию. Он приветливо улыбнулся студентам и начал мое обучение в университете.

Лекция была вводной, почти ничего интересного, поэтому я занималась делом полезнее: тренировала способность не глазеть на Калеба. Его сходство с Нейтом я вполне могла преувеличить, нужно будет невзначай спросить об этом у Итана.

Восемьдесят минут лекции оказались настоящим испытанием. Откуда-то с задних рядов доносился смутно знакомый запах, но обернувшись, я не заметила Элмора, только его рыжую подружку. Или у них одни духи на всех, или моя догадка близка к истине.

И все-таки это было странно. Никто из моих знакомых оборотней не отличался таким сильным запахом. Лили вызывала у меня сильнейшее желание убивать, запах Нейта успокаивал, а Дэвис пах почти так же, как обычные люди. Мне никогда не приходилось сходить с ума от одного вдоха.

Если не узнаю правду, эта загадка грозилась стать манией. Нужно было забыть об этом раз и навсегда. Оборотни должны остаться в прошлом, но сколько бы я не напоминала себе о том, что когда-то у раскрытия тайны были ужасные последствия, любопытство не угасало.

— Джейн.

Голос Калеба рассеял мрачные мысли, и я подняла рассеянный взгляд на парня. Аудитория пустела, Калеб собирал вещи со стола.

— Задумалась? — спросил он с почти нежной улыбкой.

Я не собиралась отвечать, схватила сумку и пошла к выходу, но в коридоре Калеб меня догнал. Он вновь выглядел удрученным, но я была слишком отвлечена, чтобы начать разговор.

— Что там дальше? — спросил он, хотя точно знал.

Не получив ответ, Калеб достал расписание и начал рассказывать о занятиях. Я вздохнула, желая поскорее уйти на обед.