Эй, гуманоиды!

Нерезиновое время

  А вот это уже интересно... Интересно до невозможности. Она ведь даже и не пыталась, по сути-то, сопротивляться. Она просто размякла. И даже ещё перед тем, как я «набросилась» на неё. Волновалась сильно, а голос её дрожал, как бы она не пыталась этого скрыть. А почему волнение? Потому что я точно ей небезразлична. Тем более, эти поцелуи лишь доказали это ещё раз. Обычно же, когда любимого человека увидишь — просто увидишь — пусть он и будет за тридевять земель от тебя, ты задрожишь, как осиновый листочек. Ну, конечно же, тут зависит и от степени того, как ты любишь человека. А Татьяна, видимо, любит меня даже слишком. Господи! Любит! Это взаимно! Это просто счастье — осознавать, что этот мир не так уж и плох. Ну в смысле, он и так для меня хорош, но так даже ещё лучше. Сердце выпрыгивает из груди, душа порхает, а по моему лицу можно было сразу сказать, что я под кайфом. Я шла по коридору второго этажа в темноте, ведь кто-то из дежурных или из техничек тупо не включил свет. А вообще, у меня осталась какая-то привычка — с третьего идти на второй по хогвартской, а затем со второго на первый по пожарной. Странно, да, но мне так нравилось ходить. Раньше уж точно, а сейчас тупо условный рефлекс. В этой темнотище было не разобрать, где учителя, а где пятиклашки, которые стоят под дверью кабинета. Но мне было пофиг и на тех, и на тех одинаково. Сейчас мне вообще на всё пофиг. Кроме одного. То, что произошло минуты две назад. И то, что изменит и мою, и её жизнь. Произошла любовь. Настоящая и взаимная. И чисто женская. И именно последнее качество, лично для меня, делает эти чувства самыми подлинными и чистыми. Ведь женщины-то любят за душу, а потом уже за внешность. А мужики наоборот. Но и тем более, у представительниц прекрасного пола секс не стоит на первом месте, как это обычно бывает у мужчин.

Спустившись на первый этаж по пожарной лестнице, я потопала в наш кабинет — тот, который был в конце коридора. И рядом с этой самой пожарной лестницей. Дверь, как и всегда, когда происходит что-то важное, закрыта. Открыв её, я посмотрела туда, а на меня, в свою очередь, тридцать пар глаз. Тридцать первой была классная дама. Вот, что будет, когда задержишься на перемене, на которой нужно было придти к классухе. Но мне, честно говоря, плевать на какие-то там классные дела и всякое такое, ведь отношения с Татьяной Анатольевной для меня куда важнее. И особенно разъяснения того поцелуя. А вот слушать про то, как кто-то кого-то побил, как кто-то упал и сломал ногу, или про то, что нужно сдать сто рублей на нужды класса — очень увлекательно. Хотя нет, первые про первые два ещё можно послушать, люблю эти разборки в стиле «Пусть говорят». Ещё люблю когда у кого-то конфликты с учителями, и Анна Владимировна пытается в этом разобраться и якобы помочь. Умора, ей-Богу! Но всё-таки для меня это сейчас не так уж и важно.

— Можно? — спросила я классную, которая сидела на своём учительском месте и которая точно что-то втирала одноклассникам до моего прихода. Я её перебила, так сказать. Но она мне едва заметно кивнула, и я уже было пошла к своему месту, но увидела, что оно было занято. Так и остановилась, ища глазами свободный стул. Но потом я вспомнила, что сегодня у нас в классе все. Тридцать один из тридцати одного. Вот надо же, а? Ещё стоять из-за этих придурков! Вот только урок назад думала о том, как же хорошо, что мне всегда хватает места. Ага. Прекрасно! Изумительно! Замечтательно!

— Садись, — хомо сапиенс повернулся на звук и увидел, а точнее ещё и услышал, что это сказала тётя Аня, которая сейчас же встала со своего места и уже почти что подошла к первой парте второго ряда. Благородный поступок. Ничего не скажешь. А что мне осталось делать? Пришлось повиноваться своей второй маме. Аахах, это так звучит... Вот если бы Татьяна была моей классной, то... Ахаха, мне было бы стыдно её так называть. Ну или нет, не стыдно, а как-то... Стеснительно? Ну да, наверное так. Я по-царски расположилась на месте учительницы, собственно, пока она этого не видит. Как же тут не повыделываться-то, а? Куда же без этого? Не знаю, как другие, но я эту женщину как-то даже ненавидела. Есть за что. Фифа какая-то... Да, она вроде бы и красивая, но для меня — именно под определёнными углами. Думаю, для наших пацанов тоже. Ну, а девочкам, наверное, вообще фиолетово. Из класса, по-моему, я одна такая. Любительница женщин. Но у Аннушки, нужно сказать, то, чем можно привлечь мужчин, в прекрасном рабочем состоянии. Пусть я её и недолюбливаю, но на её шикарные сиськи я посмотреть не откажусь. Сейчас же она стояла ко мне спиной, и мне только и оставалось, что смотреть на её задницу, на ляжки, которые видно совсем чуть-чуть, ибо платье у неё ещё не задралось, и, конечно же, ноги в целом. Так прекрасно, просто обожаю чёрные капроновые колготки! Но, нужно сказать, что мне от этого — от того, что я пялюсь на неё прямо сейчас — не было ни горячо, ни холодно, поэтому я смотрела смотреть куда-то вдаль, в стенку. И мечтать. Думать. О прекрасном. О моей женщине. О моей прекрасной и милой Танюше... Слова классухи пролетали мимо моих ушей. Я её слышала, но не слушала. Да и зачем? Я влюблена... Влюблена до чёртиков. Во мне бабочки порхают! Какая учёба, какие дела, какая нормальная жизнь, когда мне ответила взаимностью учительница по биологии?!