Стеклодув

#11

В тот день, как и во все предыдущие, я собиралась снова попробовать поговорить с Яном. Если Амелия и правда ушла от него, или, по крайней мере, не окажется рядом, у меня, возможно, получится. С моего неудавшегося визита прошел уже месяц, и каждый божий день на протяжении этого месяца во мне боролись тоска по нему, раскаянье и бешеный стыд. Я начинала плакать от одной мысли о его осуждающем взгляде, полном усталости и обреченности на вечное непринятие обществом, и просто не могла заставить себя пойти. Трубку Ян по-прежнему не брал. Каждый день я ждала, что он наконец позвонит. Представляла, как он будет злобно шипеть или кричать в трубку, обвиняя и осуждая меня, как его злость будет вдалбливаться мне в мозг самым страшным наказанием из возможных. Но он не звонил.

Со всех сторон раздавалось мычание. Коровы, силясь отогнать слепней, лупили себя хвостами по спине и смотрели как я медленно качусь по узкой дорожке, подпрыгивая на кочках. Сегодня я поехала по длинной дороге - так мне должно хватить времени обо всем подумать. В тысячный раз в моем мозгу возникала эта картинка.

Вот я открываю знакомую калитку и иду по тропинке к мастерской. Дверь открыта, и я прячусь за ней, прислушиваясь к непривычной тишине. Чувствую, как сердце взбесившейся птицей колотится в грудной клетке. Смелости не хватает, и вот уже я, словно какой-то вор, огибаю дом и подхожу к окну. Чтобы заглянуть в него, мне приходится прикатить пень, на котором Ян рубит дрова. Взобравшись на него, я заглядываю в окно темной мастерской, где за небольшим квадратным столом в полумраке сидит человек. Он сидит ко мне вполоборота, почти спиной, и мягкий свет тусклой настенной лампы лежит в черных густых волосах. Как же все мне здесь знакомо – и этот стол, хранящий воспоминания обо мне, и эти фигурки в высоком деревянном шкафу, и инструменты, разбросанные по железной длинной столешнице. И мой милый друг. Он сидит и смотрит куда-то в свои мысли, медленно вращает в пальцах узкую стеклянную трубку. Иногда он поворачивает голову и задумчиво разглядывает стул, на котором обычно сижу я, и в такие моменты мне особенно хорошо видно его уставшее лицо. Нет, этот человек не прогонит меня, если я зайду. Не прогонит?

- Кто это? – вдруг отчетливо сказал голос то ли рядом со мной, то ли внутри меня. Или я просто подумала это сама? Я не знаю.

Между деревьями показался пирс, и на его краю сидел человек. Прямо на красном стуле, спиной ко мне, он сначала показался мне нереальным. Но я подходила все ближе, человек виделся отчетливее, а сердце колотилось яростнее, поднимаясь, кажется, чуть ли не к горлу. Почти никто, кроме меня и Яна, сюда не ходит. А последний месяц никто, кроме меня. Я прислонила велосипед к дереву. Руки вспотели, ноги двигались неохотно и медленно, каждый шаг становился вымученным, отвоёванным у страха. Но я упрямо шла. Он пришел, а значит все, что я пережила за эти недели, было не зря. Он пришел, чтобы меня простить. Чтобы вернуть.