Am meleth din

Глава 2

Сновидения, созданные для умиротворения и лёгкости, очищающей разум, будто нарочно миновали Гермиону. Из странного и незнакомого мира, рвавшего все шаблоны, она угодила в уродливую нереальность, из которой не могла выбраться. Даже при наличии расчётливого и рационального ума в какой-то момент она подумала, что это не сон, а страшная и ужасающая реальность, которая поглощает её, затягивая в опасную и вязкую топь, наполненную огнём.

Реальность по ту сторону закрытых глаз была расцвечена тревожными оттенками багрового. В этой кровавой темноте мечется, бьётся о натянутые нервы страх, тревога и ожидание чего-то неминуемо ужасного. Мир безграничен, повсюду, куда ни глянь, эта багровая пустота, и дочь маглов лишь одна посреди этого бесконечного шахматного поля — не убежать, не скрыться. Вокруг всего тела — воздух, прозрачный, но густой и удушливый, и во сне ей слышен рёв разъярённой толпы.

Беспокойное сердце набирает обороты и страх наполняет её сознание. Она всё ещё думает, что находится во сне и может проснуться, стоит только сконцентрироваться на этом желании, но родной и знакомый голос отвлекает её и ей снова приходится открыть глаза, чтобы осмотреться. Может быть, это не сон? Может быть, где-то здесь и в правду её друзья и это странное место снова происки артефакта, который сходит с ума от неумелого использования? Что если это взаправду? И она прислушивается...

— Гермиона! — знакомый голос эхом на краешке подсознания.

Словно через грохот рушащегося мира, через шум горного обвала, ей слышны перемешанные голоса лучших друзей, будто содранных со старой видеоплёнки. Перед глазами мелькают смазанные лица, жесты. Площадка вокруг раскалена настолько, что от неё валит пар.

— Гермиона, помоги! — словно эхо, отражённое от десятка водосточных труб, продравшееся через толщу воды, густое и ватное.

Как только она пытается прислушаться, голос обрывается, грохот превращается в рёв, многоголосный и несмолкающий, словно могильный, словно вой ветра в трубах. Шум оглушает, на краю подсознания мечутся голоса друзей, наполненные страхом, но в то же время не различить слов, не разорвать давящий и пугающий шум.

— Забери его... — ударило шипящим эхом, разрезав грохот окружающего мира. Шипящий, словно змеиный голос, полыхнул, рассыпавшись переливчатым эхом по всем закоулкам сознания. — Забери его, Гермиона, забери его.