Бордовая кровь

5.

Следующие недели они провели в забытье. О том случае никто из них даже не упоминал, хотя нередко вспоминали его при долгом зрительном контакте, и жжение в груди отгоняло прочие мысли. Они пили, много и жадно пили: наперегонки или до первой тошноты. Не позволялось трезветь, — это было главное правило. Не палить из пистолета, что относилось преимущественно к Йену, и не заблевывать одежду — правило для Гаспара. Они проводили ночи в барах, клубах, наркотических притонах, Гаспар пробовал экстази, курил марихуану, заливая все это бурбоном, и не помнил себя. Йен сорил краденными деньгами, покупал выпивку и травку.

В крови гулял ветер, у страха не было имени. Им все казалось доступным. Они заливались бутылками джина и ходили в картинные галереи. Фотографировались и смеялись до первых охранников. Убегали, кидаясь жвачками. Спотыкались и, хватая друг друга под руки, снова  бежали с максимальной отдачей. Это было безумие. Гаспар забывал, как они познакомились и кем были прежде — всё, что происходило сейчас, было единственно верным.

Йен был единственно верным для него.

Он называл их детьми панка, часто ходил без рубашки — безжизненно бледная кожа, что обтягивала ребра, пестрела яркими синяками. Гаспару казалось, что все краски, все эмоции, которые он испытывает сейчас — вечны, и он забыл, что когда-либо значило слово "конец".

Они напивались и дрались, наутро просыпаясь в холодной комнате у изножья кровати с болью в теле. Гаспар не помнил дня, проведенного с Йеном, когда его кожу не ссаднило. Разбитые губы, жёлтые синяки под рёбрами, опухшие костяшки пальцев, и горячий дым от кофе в простуженных лёгких по утрам в пыльной комнате, — их фирменный стиль на двоих.

— Передай ту, — указал пальцем на книгу Йен, докуривая сигарету.

Он потушил её об подоконник, когда Гаспар отвлекся на просьбу.

— У тебя совсем нет вкуса, друг, — Йен спрыгнул, подошёл к книжной полке и провел пальцами по корешкам книг. — Все сплошь старье.

— Это и называется вкусом, дру-уг, — передразнил Гаспар. — Я думал, ты хочешь, чтобы я передал тебе книгу.

— Ты слишком медлительный.

— Ты опять затушил сигарету об подоконник?

— Не будь снобом.

— Я не сноб, — раздражительно процедил Гаспар и ткнул своему собеседнику книгой в грудь.