Бордовая кровь

7.

В полумраке аллеи, редко освещенной уличными фонарями, волосы Йена блестели от влаги. Изо рта, подобно утекающему времени, вырывался горячий пар. Он дышал часто и тяжело, и все никак не мог надышаться, чувствуя прилив адреналина. Воздух стал влажным, из темного плотного покрывала облаков моросил противный мелкий дождик. 

Гаспар не в силах был вымолвить и слова. В горло словно окунули раскаленное железо. Он стоял, вжимая ноги в каменную дорожку, а черные кудри на голове сбились в воронье гнездо.

 — Итак, где деньги, Йен?— Стив приближался с каждой минутой все ближе, его пистолет был опасно направлен прямо в голову Гаспара, точно в лоб, но смотрел Стив не на него.

Йен на удивление себе самому расслабился, когда уловил в интонации Стива ощутимый намек— ему не нужны деньги. Он пришел отомстить за унижение.

 —  У меня нет денег,— наконец ответил парень издалека. — Я всё-ё-ё спустил на бухло!

Стив сжал пистолет сильнее. 

— Представляешь, а? Всё, что мы с тобой заработали. Ты просто кретин, тупой кретин, раз позволил мне увести бабло у тебя из под носа! — голос парня был у Гаспара прямо за спиной и приближался миллиметровыми шагами. — Господи, Стив, ты просто идиот!

 — ЗАТКНИСЬ!

 — Чего же ты теперь хочешь? Ты палил на всю улицу. Убьешь меня? Тебя поймают.

Гаспару хотелось крикнуть, чтобы он заткнулся. Наконец заткнулся и пусть все идет своим чередом!  

К тому моменту Йен оказался так близко к противнику, что дуло его пистолета упиралось прямо в разгоряченное лицо. Стив не двигался, словно бы не знал, что делать дальше. 

И тогда все началось. 

Йен резким движением выбил у него из рук пистолет, но тут же попал в ловушку из рук. Он вырывался и барахтался, как выброшенная на сушу рыба. Стив отпустил его и сразу же, не дав тому сделать вздоха, ударил кулаком в челюсть. Йен скривился от боли, выкрикнув что-то нечленораздельное, упал к земле, перед его глазами непроизвольно стала пелена слез. Он попытался встать, но Стив тут же ударил его ногой в живот. И еще раз. И еще. 

Гаспар стиснул зубы, желваки острыми пиками выступили на челюсти. Каждый удар в сторону Йена как будто бы приходился по нему. И тем не менее, он не знал, что делать. 

Где-то вдали, разрезав реальность на до и после, как спасательный круг, послышались сирены. Должно быть, кто-то услышал выстрелы и позвонил в полицию!

Гаспар ожил, дернулся вперед, как раз в тот момент, когда Йен выбил из огромной, словно медвежья лапа, руки Стива пистолет. Гаспар схватил его, пошатнулся на немеющих ногах.

Его руки дрожали, на лбу выступил холодный пот.

— Опусти пистолет, малец, — звонко прокричал Стив, зажимая шею Йена между рук. — Иначе я его придушу.

Белые волосы тонули в мелком дожде, промокая, свисая на глаза. Но Гаспар все еще мог их видеть — плещущиеся о скалы волны, высокие, тёмные воды. Глаза как два океана. Вспыльчивых. Величественных. Он смотрел прямо на них, стараясь утонуть, беспрепятственно кануть в злые волны, стать пеной, что остается после удара о сушу.

Гаспар смотрел только в одну точку, когда занёс пистолет. Он видел перед собой только два голубых глаза, вычурно ярких в густых сумерках. Он смутно припоминал, о чем думал недавно в комнате, окруженный дымом, как защитной стеной. Кажется, это было слово. Он не мог вспомнить его значение. Это как много раз повторять его про себя, что в конце концов оно кажется просто набором звуков.

Он снял пистолет с предохранителя.

— Что ты делаешь? Ты слышал, что я тебе сказал? Убери пистолет!

Гаспару почудилось, что красное от нехватки воздуха лицо Йена улыбается. Злостно, жестоко улыбается. А в глазах по прежнему бушует прибрежный ветер. И это привело его в чувство.

Раздался выстрел.

Гаспар осел к земле. Внезапно его тело оказалось слишком тяжелым. Он не поднял глаз, когда кто-то громко упал, ударившись, словно тяжелый камень, и звук был такой глухой, будто доносится издалека.

Гаспар втянул в ноздри побольше воздуха — холодного, можно сказать, ледяного. Задышал. Часто. Шумно. Пальцы на руках больше не слушались. Кожа онемела и покрылась красными пятнами. Он смутно чувствовал, понимал, что где-то рядом пролилась кровь — густая, бордовая, она текла прямо сейчас у его головы незатейливым ручейком.

Он закрыл глаза и больше уже ничего не слышал, кроме надвигающегося издалека пронзительного воя.

Кажется, тем словом был конец. Теперь он вспомнил.