Там, под водой ...

16

Русалка накрывает Чонгукову руку своей и опускает глаза. Ее лицо ему знакомо, но оно изменилось, - глаза были не такими, как в детстве; её кожа была очень бледная, а из волос торчали совсем нечеловеческие уши. Бледные, посиневшие губы и еле заметные клыки почти сливались с покрытой маленькими чешуйками кожей. Из воды выглядывал темный хвост.

      — Мам… — Чонгук пробует это слово на вкус, но ему страшно признавать в русалке свою мать.
Его голос охрип от  долгого молчания.

      — Я желала, чтобы твоя сущность наконец привела тебя ко мне, — она не отводила от него глаз...

— До конца не верила, что это ты. Как же ты вырос, — маленькие водопадики хлынули с её глаз, и она наконец зажмурилась, сжимая крепко его ладонь.

      Чонгук смотрит. Понимает, но пропускает мимо ушей беглое «сущность». Осознание придет чуть позже. Обязательно придет. Слишком много всего.

      Всё внутри давно расколовшееся на осколки выдает отражения прошлого, притупляя ориентацию во времени. Он бы разделил материнские слезы… Возможно, они накатят чуть позже, когда его покинет шок.

      Человек протягивает русалке другую руку, за которую она тут же хватается.

  — Ты ушла от меня.

      Мать взбирается к сыну, садясь близко-близко. Гук смотрит обезжизненным взглядом на её длинный угольно-черный хвост.

      — У тебя были ноги… Я точно помню, — Гук высвобождает из маминой ладони руку и прикасается к гладкой чешуе.

— Как это возможно?

      Она притягивает его в свои объятия, и Чонгук содрогается в мелкой дрожи.

      — Мы встретились, — шепчет рксалка, поглаживая его по волосам. — А тебе ещё многое нужно узнать.

      Её голос не менее дрожит, Тэхён чувствует невероятную грусть и скорбь, исходящую от этой русалки.

      Как долго его не обнимала собственная мать?

      Знакомое чувство расплывается теплом по телу юноши, успокаивая и утешая. Это точно его мама.

      Тэхён не решается присоединится, оставаясь у подножья лодки, - поглаживает  чонгукову ногу, показывая, что он тоже рядом, тоже скучал.