Погадай на моих костях

Обещай

 — Мне страшно, — Драгош натянул одеяло до подбородка, сильно зажмурив глаза.
Стефан вылез из кровати и прошлепал к брату, чувствуя под ногами почти ледяной пол.
— Драгош, — позвал он, забираясь с ногами на кровать брата. Кожа покрылась мурашками. — Чего ты боишься?
— Их, — худая рука показалась из-под одеяла, указывая в сторону окна. Стефан недоуменно посмотрел за мутное стекло с отражением крохотного огонька свечи.
— Там никого нет.
— Даже ты мне не веришь, — в голосе прозвучала обида. Одеяло натянулось ещё выше, до самых глаз.
— Я верю. Драгош! Эй!
Стефан щёлкнул его по носу через плотную ткань.
— Если мы чего-то не видим, не значит, что этого нет. Просто...
Он потер переносицу, не зная, как объяснить.
— Расскажи мне. И вместе мы справимся с любым страхом.
Одеяло опустилось, и два тёмных зрачка посмотрели прямо на Стефана.
— Ты веришь в призраков?

***

Призраки всегда говорили с Драгошем.
Их шёпот едва заметным гулом кружился вокруг. У всех свои тайны, и после смерти мёртвые души жаждали поделиться ими с тем, кто готов услышать.
Драгош никогда не уезжал из дома: родные туманы вокруг особняка таили в себе как призраков, так и спокойствие одиночества, когда никто не косился взглядом на молодого человека, беседующего с пустотой.
Но сейчас он сжимал в руках небольшой саквояж, вздрагивая от грохота карет по мостовым Бухареста, и мял в руках записку с адресом Стефана.
Тут тоже были призраки.
Драгош некоторое время наблюдал за прыгающей по классикам девочкой в нежно-зелёном платье и с двумя тугими косичками. Он помахал ей рукой, но тут же поймал несколько странных взглядов прохожих — полупрозрачная фигура девочки испарилась. Остаточный след жизни. Что ж, надо идти.
Пять ступеней к дому Стефана оказались самыми высокими в его жизни.
Но кулак уже стукнул несколько раз в тяжёлую дверь небольшого городского дома в одном из переулков Бухареста. Драгош поставил на ступеньку саквояж, но тут же спохватился и поднял его, побоявшись, что дно промокнет. Через ещё несколько метаний по поводу несчастного саквояжа и грязного от мартовских дождей камня ступеней дверь открылась, явив крючковатый нос и тяжёлый тёмный взгляд исподлобья.
— Вам назначено?
Драгош растерялся, не зная, считать ли своего брата достаточным поводом для утвердительного ответа. Он хмурился, подбирая слова и косясь на ограду вокруг маленького садика у окон первого этажа.
— Да, — данное заключение далось непросто. В конце концов, он изрядно подмёрз за всё то время, что добирался от вокзала до дома Стефана. Пешком и плутая по незнакомым улицам, путаясь в названиях и поворотах.
— На какое время?
— На ближайшее. Я его брат.
— Так что вы сразу не сказали! Проходите, нечего мёрзнуть, март ещё холоден.
Дверь распахнулась, обдавая теплом дома и привычным запахом лекарств ещё с тех времён, когда Стефан практиковался во врачевании у них дома.
Пожилой слуга принял у Драгоша пальто и проводил его в гостиную, шаркая и прихрамывая на одну ногу.
В камине уютно потрескивал огонь, согревая не столько своим теплом, сколько самой своей пляской. Драгош приткнул саквояж под кофейный столик между двумя креслами прямо у камина, с наслаждением опускаясь в одно из них.
— Вы, наверное, голодны с дороги. Но ужин будет только к восьми, — произнёс слуга, замерев неподвижной статуей на пороге комнаты. — Давайте я вам сделаю чай?
— Нет-нет, спасибо. Впрочем... если вдруг у вас есть кофе...
— Будет сделано. Ваш брат сейчас занят с пациентом, но как только он закончит, я доложу о вас.
Драгош лишь кивнул в ответ и протянул закоченевшие от мартовских ветров ладони к тёплому пламени. Пальцы приятно покалывало от жара.
Сердце кололо холодом. Драгош поморщился, потирая грудь. Возможно, напрасно он решил приехать.
Отогрев руки, Драгош прошёл по комнате, рассматривая её как нечто личное Стефана. В детстве они делили всё пополам, даже если он получал от брата куда более любопытные игрушки, чем мог дать взамен. Возможно, поэтому и сейчас казалось, что у брата всё куда интереснее, чем у него самого.
В шкафах ютились книги, посвященные медицине, строению человеческого тела и методам лечения болезней, одни названия которых повергали в ужас. На соседних полках тома античной литературы, Дефо и Свифт, Шекспир, заметки путешественников. Драгош провёл пальцами по плотным корешкам, ощущая подушечками пальцев вензеля названий и авторов. Стефан всегда любил читать о путешествиях и приключениях. Ему бы пошло быть первооткрывателем.
Где-то здесь ещё пряталась маленькая комнатка с естественнонаучной коллекцией, посвященная ботанике и анатомии. Стефан много про неё рассказывал, и сейчас Драгошу не терпелось заглянуть туда.
— Ваш кофе, — от голоса слуги он вздрогнул, не различив шороха походки.
Медный поднос с кофейным сервизом звякнул об стол. Горьковатый терпкий запах щекотал ноздри, маня обещанием такого же вкуса.
— Мастер Стефан сейчас подойдёт.
— Спасибо.
Слуга удалился своей шаркающей походкой.
Драгош оторвался от изучения графических пейзажей на ящичках секретера, заметив на одной из полок аккуратно разложенные кости животных. Он тут же подошёл ближе, не зная, нарушит ли привычный порядок Стефана своим любопытством.
Кости всегда привлекали его. Очищенные от лишнего, они как само свидетельство смерти.
У призраков не было костей. Только голоса, полные тайн.
— Драгош! Глазам не верю!
Он развернулся на каблуках, встречаясь взглядом с братом. Стефан стоял на пороге гостиной в рубашке с распахнутым воротом и чуть примявшемся жилете. Как всегда, окруженный запахом горьких лекарств и спиртом. Протерев рукавом рубашки очки, он нацепил их на нос, глядя на брата немного сверху вниз.
— Здравствуй, — с некоторым смущением ответил Драгош, чуть не роняя хрупкую косточку. — Надеюсь, я тебя не сильно побеспокоил.
— Вовсе нет. С пациентами я на сегодня всё. Садись, кофе стынет.
Стефан прошёл к столику у камина, приняв присутствие брата как должное. Звякнула ложечка о край чашки, когда он помешал сахар.
С ним всегда было вот так. Неважно, сколько они не виделись, но Драгош знал, что к брату можно прийти в любое время. За советом или просьбой, и тот не будет задавать лишних вопросов. Ему хватало терпения дождаться, пока младший брат взорвётся новой фантастической историей про мертвецов или призраков.
Драгош обожал кофе. Как можно крепче, без молока, горький. Иногда с щепоткой каких-нибудь специй. И сейчас после долгой дороги наслаждался горячим напитком в границах изящного белого фарфора.
— Как ты? — мягко спросил Стефан, глядя на брата поверх очков. Немного покровительственно, но на самом деле с искренней заботой.
После истории с кладбищем голоса призраков стали назойливее, коготками царапая виски и заставляя просыпаться по ночам от их историй. Они приходили даже в снах, и никакие травы Стефана и ритуалы не помогали.
Впрочем, ему всё равно пришлось вскоре уехать в Бухарест к пациентам и своей практике.
— Долгая дорога от дома, — уклончиво ответил Драгош, опуская третий кусочек сахара в кофе. Пожалуй, хватит. Помешивая напиток изящной ложечкой, он сел напротив брата на самый краешек кресла.
— Оказывается, в Бухаресте тоже живут призраки. Прямо у тебя под окнами девочка прыгала по классикам.
— Ты уверен, что не перепутал призрака с обычным ребёнком?
— О да! Знаешь, их ни с чем не спутать. Глаза ярче, чем у людей, полупрозрачные руки и такие движения... Будто они плывут в воздухе. И существует несколько способов проверки...
— Убить кровью?
— Да, и это тоже. Хотя с тех пор я перерыл море информации, нигде такого не встретил.
Драгош заерзал на кресле, отводя взгляд в сторону шкафов с ровными рядами книг.
— Спасибо тебе. Я не хотел, чтобы так вышло.
— Ты уже говорил об этом с десяток раз. И, кажется, написал несколько раз в письмах. Главное, у меня получилось тебя вернуть. Я не мог потерять брата.
Пальцы стиснули фарфоровые бока чашки.
— Стефан... Я не просто так приехал.
— Что-то случилось, — кивнул тот. Спокойный и готовый принять любую правду.
Драгош шумно выдохнул и взглянул прямо в тёмные глаза брата.
— Я умираю.
Тот ни единым жестом не выдал своих чувств. Только тишина между ними потяжелела от его слов. Драгош поспешно заговорил, глотая слова и торопясь сказать сразу обо всём.
— Понимаешь, я бродил слишком долго среди призраков, забрёл не туда... впрочем, неважно. Я вернулся — ты меня вытащил. А вместе с этим... ещё что-то. Как зуд под кожей. То, что я вижу краешком глаза в зеркале. От этого болит голова и... мне страшно. Как никогда.
Стефан аккуратно поставил пустую чашку на поднос. Каждый жест — как сжатая пружина.
— Матери, конечно, не сказал?
Драгош яростно закачал головой, чуть не расплескав на брюки остатки кофе. В отличие от Стефана чашка в руках дрожала.
— С чего ты взял, что умираешь?
— Я чувствую смерть. Она дышит в моих рёбрах, заставляя порой пропускать удары сердца. Колет холодом.
Стефан вдруг вскочил с кресла, рывком преодолевая расстояние до окна. Затрещала створка, распахиваясь и впуская свежий ветер. Воздух пах скорым теплом весны и жизнью. Драгош смотрел на напряженную спину брата, жалея о своём приезде и больше всего — о своих словах. Он всегда чувствовал себя немного неприкаянным, живя на грани жизни и смерти. Возможно, смерть — не так уж и плохо.
Стефан — свет надежды для того, кто истекает кровью.
Драгош — тот, кто закроет глаза мёртвому, испустившему последний вздох.
Но он бы хотел ощущать пальцы брата на своих веках, когда придёт его срок.
— Ты не умрёшь, — Стефан отвернулся от окна, явно приняв для себя какое-то решение. — Сегодня я покажу тебе Бухарест. Мне нужно пару дней завершить дела. И потом мы поедем домой искать способ изгнать эту пакость из твоего тела.
— Нет-нет, Стеф, не надо! Я сам справлюсь...
— Я не могу спасти всех, Драгош. Но я не прощу себе твою смерть. Пойдём. Весна в Бухаресте прекрасна.

Бухарест походил на Париж.
Так говорил Стефан, и Драгош верил. Он никогда не путешествовал в отличие от брата, предпочитая разгадывать тайны у себя под боком.
Грохотали трамваи. Французские пекарни манили запахами свежей выпечки, а по просторным проспектам сновали кареты. Стефан рассказывал о своей жизни здесь, вспоминал случаи из врачебной практики, забавные и грустные.
Они прогуливались по набережной Дымбовицы, вспоминая детство и кроша хлеб уткам.
Драгош подмечал призраков, раскиданных как осколки жизни по всему городу. Но они молчали, задумчивые и тихие, дав ему возможность отдохнуть от своих историй.
Когда начали зажигаться бензиновые лампы на улицах, Стефан предложил вернуться домой.
Они ужинали вдвоём в гостиной у камина, толкаясь локтями за тесным кофейным столиком. Расправившись с жареной картошкой и запеченной курицей, оба сидели у огня, молчаливые и задумчивые.
В изящном бокале в руках Стефана красиво переливалось вино густым вишнёвым цветом. Он всегда любил румынские вина в отличие от брата, в чьём бокале плескался бренди. Крепче. Словно Драгош во всей красе хотел ощущать вкусы, запахи, саму жизнь.
Сердце легонько покалывало, но холодок внутри чуть отпустил. И всё-таки он знал о неотвратимости своей смерти.
— Стефан?
— Да?
— Обещай, что отпустишь меня, если придётся. Не притянешь обратно призраком. Так порой делают родные, неосознанно...
Он запнулся, пожимая плечами, не зная, как лучше объяснить. Но Стефан и так понимал.
— Я обещаю. Только не хорони себя раньше времени.
Через два дня они покинули Бухарест, направляясь в родную Трансильванию и её туманы.