Мёд и кровь

***

Насколько помнила Джессамина, это был едва ли не первый прием за долгое время, который организовали не в королевском дворце, а в семейном особняке аристократов. Раньше подобное случалось постоянно во время сезона, но потом смерть консорта надолго ввела столицу в траур. А позже и чума.

Теперь был повод если не праздновать, то хотя бы отмечать наступление новой эры – что бы она ни несла.

Вылезая из экипажа, Джессамина с удовольствием приняла протянутую руку брата. Кажется, он и сам не заметил, что это протез, его взгляд уже скользил дальше, по веранде и толпе, которая виднелась.

Пальцы, затянутые в перчатку, сжали металлическую ладонь. Опираясь на руку Натаниэля, Джессамина прошла вместе с ним в особняк Холдеров, где и проводился нынешний прием.

Тео заметила почти сразу: он сидел в кресле у стены и о чем-то беседовал с Калассой. Он еще не до конца оправился после болезни и, как знала Джессамина, порой жаловался сестре на слабость, но сейчас выглядел как аккуратный аристократ и наследник рода.

Сама Ангелика тут же подошла к ним, расточая доброжелательность и цветочный аромат духов. Она улыбнулась Натаниэлю, и он торопливо опустил глаза, хорошо хоть, не покраснел. Джессамина успела рассказать ему, что все в курсе симпатии Ангелики к Натаниэлю, кроме самого Натаниэля. Он искренне смутился и пробормотал, что понятия не имеет, как вести себя с Ангеликой.

- Просто будь собой, - сказала тогда Джессамина.

Что ж, он определенно начал делать успехи в галантности, потому что на этот раз пригласил Ангелику танцевать. Она сама спрятала смущение за раскрытым веером и, конечно же, согласилась.

- Надеюсь, ты простишь, что я сегодня танцевать не готов.

Джессамина обернулась к подошедшему Делмару. Он выглядел усталым, а его костюм казался слишком простым для приема. В последние дни он почти не бывал дома, проводя время в лаборатории, чтобы на основе собственной крови сделать больше лекарство от чумы.

Кто бы мог подумать, что именно в Древней крови окажется разгадка.

- Слышала, последние очаги эпидемии иссякают, - сказала Джессамина, надеясь, что ничего не напутала в терминах.

Даже если это и было так, Делмар не подал вида. Он кивнул:

- Еще пара недель, и мы окончательно победим чуму.

- Прямо как императрицу. Корабль с ней уже отошел?

- Вроде бы да.

Аристократы отвернулись от нее сразу, едва поняли, что она посягала на их власть. А уж официально имели на это полное право, когда канцлер лорд Линдон заявил, что императрица Маргерита шантажировала, заставляя и его, и брата пойти на многие незаконные дела. Он рассказал о них всех, в том числе о том, как императрица сама приказала взорвать дирижабль с ее супругом, который начал во многое лезть.

Доказательства у него тоже нашлись, потом вскрылось и то, что не торопилась разглашать комиссия, занимавшаяся расследованием... Натаниэль был убежден, что канцлер не такая уж невинная жертва, но его устраивало, что тому пришлось покинуть пост и продать большую часть акций семейного предприятия.

Императрицу отправили в ссылку в колонии. И это было лучше смертной казни, на которой настаивали многие. Особенно когда обнаружилось, что именно она приказала выкрасть и выпустить чуму на улицы города... чтобы создать нужную атмосферу паники. Чтобы потом провозгласить себя избавительницей.

Ее ребенок однажды взойдет на престол. До тех же пор всем будет управлять совет аристократов. Первым делом они изберут нового канцлера – но это будет завтра.

- Кажется, Каласса решила очаровать Тео, - усмехнулся Делмар, кивая на этих двоих.

- Кажется, Тео вовсе не против.

О собственной свадьбе они не говорили, и Джессамина решила, что подождет – хотя ей всё больше казалось, что это не такая уж плохая мысль. Если Делмар простит ее за тот побег.

- Завтра взлетает ваш новый дирижабль? – спросил Делмар. – Нейт постоянно о нем говорит, но я слегка потерялся в днях.

- О да. Завтра. Ты же придешь?

- Как можно пропустить! Нейт иначе живьем съест.

Натаниэль и правда последние дни говорил только о новом дирижабле. Джессамина была рада, что брат вернулся к делам, так что слушала его с улыбкой.

Хотя немного удивилась, когда Натаниэль настоял, чтобы кабина была медного цвета. Он утверждал, что это очень теплый, приятный цвет, который настраивает на лучшее.

И кроваво-красным он приказал вывести на корпусе «Верлен».