Ступая по пустому коридору лечебницы, я в нервном напряжении пытался собраться с мыслями для сеанса с Рихардом. Мне уже успели сообщить, что парень снова показал свою «темную» личность. Я вошел в палату, где Рихард сидел, плотно привязанный к стулу, опустив голову вниз так, что черные пряди волос закрыли его лицо полностью. Санитары что-то сказали, поспешив удалиться, а я с замиранием сердца ждал его дальнейших действий, в этот момент его начало мелко трясти, и из-за завесы черных волос показался демонический белый взгляд. Каждый раз я ужасался ему, стараясь прятать свои чувства за спокойным выражением лица, но когда Круспе начинал говорить, казалось воздух, становился горячее, а звуки моего бьющегося сердца слышались даже за пределами клиники.
— Тилль! — начал он, откинув голову назад и улыбаясь мне неестественно широко. — Ты пришел навестить меня, как это трогательно, только гостеприимство в этой дыре оставляет желать лучшего. — Он сделал акцент на последнее слово, не отрываясь, смотря мне в глаза. — Чего уставился?! Тебя не учили, что пялиться на людей неприлично?! — Он закричал с такой злостью в голосе, что меня чуть передернуло от такого пронзительного возгласа, и я понял, что моему терпению пришел конец.
— Заткнись, Цвен! Хочешь, чтобы тебя долбанули шокером, а потом вдолбили укол, от которого твоя башка не сможет два и два сложить? — Во взгляде парня промелькнул лишь азарт, будто он только и ждал этих слов от меня, чем еще больше взбесил.
— Тилль, ты такой милый, когда злишься, — приторно проговорил он и оскалился. — Ты ведь любишь, когда я с тобой говорю, не так ли? Так почему ты орешь на невинного ребенка, Линдеманн?! Тебя разве не учили, как нужно работать с детьми? — Он снова сорвался на крик, переходящий в истерический смех, отчего его стало мелко трясти. Я отвел от Рихарда взгляд, чувствуя, как внутри меня циркулирует что-то невыносимо горькое и разъедающее меня изнутри. Нет ничего хуже, чем находиться рядом с человеком, которому ты не можешь полноценно помочь. Сейчас мне как никогда ярко вспомнилась картина из моего прошлого, которая колоссально изменила мои планы на будущее и жизненные цели. Это случилось довольно давно, но все происходящее засело в мою память до мельчайших деталей. Моя нынче покойная сестра Саския страдала шизофренией, которая погубила ее в детском возрасте. Мне было пятнадцать, когда она стала постоянно слышать голоса, заставляющие Саскию действовать против ее воли. Я чувствовал непрекращаемую боль в груди, когда санитары уносили мою восьмилетнюю сестру в лечебницу, предварительно связав ее по рукам и ногам. Ее крики и заплаканное от паники лицо порой являются мне во снах, заставляя просыпаться среди ночи со сбившемся дыханием. Саския покончила с собой в том же возрасте, перерезав вены, и это стало моей отправной точкой на путь к психиатрии и психотерапии. Я решил посвятить себя этой специальности, чтобы попробовать помочь другим людям с подобным расстройством, чтобы не быть бесполезным в такой ситуации как двадцать лет назад. Я обещал себе помочь страдающему. Я сделаю это для Саскии.
