Солар

Глава 5

Глава 5.

Фалкон все же взлетел. И русские мужики распотрошили свой флаконы для того, чтобы отметить событие.

«Редкий гусь долетит до середины...» Примерно такие мысли приходили мне на мысль стоя у пролива между берегом материка и Сахалином. Кто вам сказал, что попасть в приграничную зону трудно? Человек, идущей по тропе в Митрагде, не видит границ и ограничений. Его путь пролегает в другой плоскости существующей реальности. Вот и мне открылась полузамерзшая бухта вблизи реки Улья в конце третьей недели путешествия на восток. Горная гряда, отделявшая реку от Охотского моря, была полузасыпана снегом. Верхушка гряды была голой- там поработали ветра, сдувая снег вниз, к подножьям холмов. Они нанесли огромные непроходимые сугробы, и только ударившие морозы смогли спаять эту массу и тогда сверху образовался тоненький наст, по которому, собственно говоря, и иду на лыжах.

Впереди блеснула голубизной полоска синего моря.

Отступление 2.

-Достань красный камень, избранный. – Пропела книга. –И вложи его в сущность спящего.

Достаю из бокового кармана переливающийся красный камешек, величиной с мой большой палец на руке, и, пробираясь сквозь рыхлый снег, протягиваю руку для впечатывания его в стоящие полуразрушенные столпы. Камень взлетает с руки и несется к бордовому булыжнику, лежащему не вдалеке.

-Отдаю жизнь мою. - Произношу громко вслед летящему камешку.

Мгновенной стрелой, оставляю кровавый след в воздухе он прикасается к булыжнику и снег под ногами пропадает. Просто исчезает на глазах. А от того места куда влетел камешек расходятся в разные стороны полукольца алого цвета жидкости похожей на кровь. Завиваясь красивым живым узором, извиваясь на ветру, поземкой стелиться между столпов кровавые реки, собранные из снега и пыли они врезаются в самую суть горной гряды. И тут я понимаю – это не гряда, а крылья! Огромные крылья, растоптанные временем, разобранные водой и ветром, восстают в своем великолепии. Раскрывшись на земле, они начинают подниматься в небо, кроваво-красные в голубых небесах они выглядят устрашающе. А потом я замечаю, что это крылья у громадного дерева, чья основа уже соткалась из переливающейся палитры красного цвета в мощный ствол, состоящий из восьми стволов меньшего размера в основании гиганта. Завиваясь шатром, он поднимался все выше и там, в вышине, внезапно раскрылась его крона, кровавыми струями разлетелись во все стороны ветки и на них набухли бордовыми каплями листья. А затем эта полупрозрачная конструкция начала обретать реальность. Загрубели и проявились фрагменты коры, а потом слились в единое полотно искры розового цвета, что пронеслись, воплощая древо, по всему видимому мною пространству. Книга, как и в первый раз, выпорхнула из моего внутреннего кармана пуховика и полетела к восстановленному каменному древу. Прильнув к нему, она пропела несколько слов на незнакомом языке, а затем вернулась ко мне и, нырнув в карман пуховика, затихла.