Брак по расчету

Часть 23. Дилемма

   В преддверии новой порции праздников, разумеется, я нарядила весь дом, прикупила целую светящуюся композицию, состоящую из четырех грациозных северных оленей в метр высотой, которые сияли белыми огоньками. Их место — у пруда. У одного из животных голова наклонена вниз, и я поставила его максимально близко к воде, якобы он ее пьет, при этом отражаясь от блестящей тонкой ледяной корочки, которой покрылся прудик. Расставила таких же светящихся снеговиков, больших и маленьких, пару белых медведей, даже пингвинов нашла, на голые деревья развесила светящиеся снежинки, шарики и маленьких птичек. В самую последнюю очередь я попросила садовников помочь повесить над парадной дверью небольшого ангелочка с распростертыми крыльями, который приветливо улыбается всем входящим в этом дом гостям.

Снега, к сожалению, нет, но небо заволокли тучи, поэтому я не перестаю надеяться, что в любой момент он может посыпаться хлопьями с пасмурного небосклона, и свершится рождественское чудо.

Сегодня мне снились не кошмары, а, наоборот, моя мечта, которой я постоянно грежу, — дети, наша с Нацу большая и дружная семья, счастливо проживающая каждый божий день, радость, улыбки по каждой мелочи, топанье маленьких ножек по паркету и коврам, любопытные глазки, которые хотят знать все-все на свете, крохотные ручки, мастерящие очередную поделку для родителей. Мне так хочется поскорее приблизить этот момент, но я даже просто поговорить об этом с мужем не решаюсь. А время беспощадно бежит, и ждать, пока я наберусь смелости, не собирается.

Нацу вернулся с работы пораньше. За ужином мы обсудили еще раз план на завтра: сначала каток, в обед прогулка по парку, ближе к вечеру необходимо вернуться домой, поскольку приедут наши отцы для праздничного ужина, а я еще хотела бы помочь с его приготовлением.

Наступило рождественское утро. Я проснулась от того, что Нацу нежно целовал мое лицо.

— Нацу, что ты делаешь? — якобы недовольно сонливо проговорила я, а сама не могла перестать улыбаться.

— Люблю тебя.

Не ожидая подобного ответа, я мгновенно распахнула глаза. Он почти не говорил мне этих слов, но доказывал поступками, и мне этого более чем достаточно, поэтому я никогда не требовала большего, но слышать такое все же невероятно приятно.

Я обняла и поцеловала Нацу.

— Я тебя больше, — ответила супругу, попутно целуя его в щеку.

Замечательное начало дня.

Отвыкнув кататься на коньках, уже через час мои ноги начали гудеть от усталости, поэтому мы завершили первую часть плана на сегодня. Пока я отдыхала на лавочке, Нацу купил нам по горячему блинчику с джемом и вкусный кофе, потом заваливал меня сладостями так, что они в руках не помещались. Во время прогулки в парке мимо нас с мужем пробежали двое маленьких детишек лет по пять. Они замерли при виде горы сладкого в моих руках. Я позвала их ближе к себе.

— Угощайтесь, малыши, — я присела, чтобы им было удобнее, они заулыбались, но все же стеснялись, — подходите, не бойтесь. У меня в руках не помещается это все, поможете мне?

— Да-а, — радостно протянули они и взяли по нескольку сладостей. — Пасиба, тетенька, — от их беззаботной счастливой улыбки у меня выступили слезы на глазах. Это... это же такое счастье.

Они убежали к своей маме, которая была неподалеку.

— Мама, мамочка, та тетенька нас угостлила.

— Вы сказали «спасибо»?

— Да, мамочка, как ты нас и уси-ила.

Их мама благодарно кивнула мне, я ответила ей тем же. Внутри меня все переворачивалось и горело, пока я мечтала, что однажды на ее месте буду я. Как бы мне этого хотелось.

Я посмотрела на Нацу, но заметила, что он отвернулся, словно пытался притвориться, что ничего не видел. Мне все еще неизвестно, почему он против того, чтобы мы завели детей, хотя одно предположение есть. И что-то мне подсказывает, что я права.

— Нацу, может... поговорим об этом, — хотя и не сказала напрямую, уверена, что он меня понял.

— Нет, — моментальный ответ.

— Но Нацу...

— Люси, давай не сейчас.

Муж немного помрачнел, но мне не хотелось, чтобы он был таким в Рождество, поэтому я с ним согласилась.

Погуляв еще пару часов, мы вернулись домой. Я пыталась его уговорить вместе приготовить рождественский торт, но все было бесполезно. Он отвечал постоянно «Нет, Люси, я же Драгнил» гордо поднимая подбородок, но в моей голове уже нарисовалась картинка, как мы под музыку готовим на кухне, он измазывается в муке, что-то роняет, недовольно смотрит на меня, а потом мы смеемся... но мои мечты разрушил телефонный звонок. Кому-то очень не терпелось поговорить с мужем. Это оказался Грей, который захотел увидеться со своим другом. Супруг отлучился на пару часов, а я колдовала на кухне вместе с поварами. Когда я нарезала фрукты для украшения торта, внезапно из моих рук выпал нож. Острая боль ниже живота заставила меня упасть на колени и согнуться пополам. Ко мне сразу же подбежали, стали набирать семейному врачу, но я убедила этого не делать, поскольку все уже прошло. Улыбаясь и отмахиваясь тем, что переела сладостей, кое-как успокоила пару горничных и поваров, которые были в этот момент на кухне. Я взяла с них обещание не говорить об этом Нацу, взамен дав слово завтра же сходить к врачу. Хоть я и улыбалась, ситуация меня настораживала, ведь болел совсем не живот.

Впрочем, после все было в порядке. Ужин был успешно приготовлен, десерт тоже. Я приняла душ, нарядилась в шелковое изумрудное платье, сделала прическу, легкий макияж, и с лучезарной улыбкой встретила своего отца и свекра. Традиционный ужин был похож на прошлогодний: старые забавные истории, порой смущающие нас с Нацу, поскольку касались каких-либо смешных моментов из детства, мой отец иногда повторял анекдоты, которые уже рассказывал, счастливые и трогательные воспоминания, ни слова о работе. Нацу достал подаренные мной парные бокалы. Он действительно их не использовал, поскольку дорожил ими и боялся разбить. Открытое шампанское закончилось, мой отец взял еще пару бутылок, которые решил откупорить сам. Пробка вылетела с глухим свистом. Мне это напомнило оружие, и перед глазами появились картинки пыточной камеры, приставленные пистолеты ко мне во время избиений и изнасилований. Холод, цепи, решетки, удары, боль... боль, боль, боль, боль.

Я подскочила со стула, сделала пару шагов в сторону и стала ко всем спиной, пытаясь как можно скорее унять внезапно нахлынувшую дрожь. Господи... когда это закончится? Сколько еще это будет меня преследовать?! Нацу подошел ко мне, взял мои руки в свои, молча их поцеловал и грустно улыбнулся. Сердцу стало заметно легче. Я повернулась, наши отцы напряженно затихли и встревоженно на меня смотрели. Они знали. Они понимали.

Нет, я не допущу, чтобы этот вечер был испорчен. Натянув улыбку, я нарушила эту мимолетную гнетущую тишину.

— Между прочим, — делала я голос как можно более веселым, — кажется, пришло время вручения подарков.

Видя, что я в порядке, все выдохнули.

— Думаю, ты права, — поддержал меня супруг.

Все хорошо, сейчас все хорошо. Нет поводов для волнения, беспокойства или тревог. Все хорошо. Я дома с дорогими людьми. Все в порядке. И я в порядке.

Этот маленький инцидент не разрушил нашего праздника, быстро стерся под натиском всеобщего веселья и больше не давал о себе знать.

На следующий день ближе к обеду я направилась в больницу к гинекологу. Тысячи возможностей, миллионы совпадений, судьба, провидение, божья воля, фортуна, жребий... я не знаю и вообще не представляю, как можно назвать или описать тот факт, что перед кабинетом нужного мне врача сидел Зереф. Я просто... вот просто впала в ступор.

— Привет, Люси, — начал он беззаботно, словно мы старые друзья-товарищи, однако, почти сразу стал серьезнее. — Почему ты здесь? У тебя какие-то проблемы после «того»?

Его вопросы вернули меня на землю.

— Нет, всего лишь осмотр, — пыталась я быть как можно более убедительной, чтобы мою ложь не раскусили. — А вот что ты здесь делаешь, причем именно перед этим кабинетом?

На его лице появилась мягкая улыбка, вызванная моим откровенным удивлением. Улыбка, которая без слов говорит за своего носителя «Ты такая милая, особенно твоя реакция. Это так забавно, что мне хочется улыбаться, гладить тебя по головке как маленькую девочку и угощать конфетами». Вот, что было написано на его лице, и почему-то меня саму это умиляло. Мне до сих пор не верится, что этот человек мог спланировать мое похищение, зверские издевательства, насилие и тому подобное. Нацу рассказывал мне, что в прошлом Зереф много натворил, но глядя сейчас ему в глаза, я не вижу перед собой опасность.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, оба достаточно проницательные, чтобы понять эмоции по глазам. Однако ответа на свой вопрос я так и не получила, поэтому повторила его. Но едва Зереф приоткрыл рот, как из кабинета вышла девушка. Миниатюрная, хрупкая, словно фарфоровая кукла, с длинными волнистыми светлыми волосами и невероятно добрыми и мудрыми глазами. Зереф приобнял ее за маленькие плечи, она улыбнулась ему. Они удивительно подходили друг другу: словно день и ночь, солнце и луна, инь и янь, эти два человека потрясающе гармонично смотрелись вместе. От них не хотелось отводить взгляда.

— Я здесь, потому что моя невеста беременна.

— Меня зовут Мавис. Приятно познакомиться, — ее голос такой тонкий и нежный. Она напомнила мне ангела. Так и хотелось заглянуть ей за спину, чтобы увидеть белоснежные крылья.

— Взаимно. Меня зовут Люси.

— У нас скоро свадьба, — добавил Зереф, с любовью взглянув на свою избранницу.

— В-вот как... поздравляю, — я пыталась говорить нормально, но все еще находилась под впечатлением.

— Если честно, я думал и вас с Нацу позвать, но я уверен, что если бы послал ему пригласительное, он бы его порвал, сжег и развеял бы пепел на ветру. Эхх, Нацу, — Зереф печально улыбнулся и покачал головой.

— Хочешь, чтобы я с ним поговорила?

— Думаю, не стоит. Это только добавит ссор в вашу семью. Не хотел бы доставлять вам проблем.

Я благодарно кивнула ему.

— Я бы пригласил тебя пообедать с нами, но ты ведь сейчас будешь занята, — он кивнул в сторону двери врача. — Однако надеюсь, что как-нибудь мы все же сможем поболтать. Нацу из меня какого-то дьявола сделал. Надеюсь, хоть ты так не считаешь.

Мы с Мавис улыбнулись.

— Нет, — ответила я.

— Вот и хорошо, — добавила белокурая красавица. — Мне отлично известно, что Зереф не всегда поступал правильно, но ведь нельзя зацикливаться на прошлом, верно?

— Конечно.

— Рад это слышать. Не будем тебя задерживать, Люси. Надеюсь, скоро увидимся.

— До встречи.

Я проводила их с мягкой улыбкой, а в душе осталось странное послевкусие покоя и умиротворения от одного лишь взгляда на эту прекрасную пару.

Впрочем, счастье мое было недолгим. Я развернулась к кабинету гинеколога, постучала, после мне разрешили войти. Пройдя предварительный осмотр, женщина-врач начала задавать вопросы. Выслушав мои ответы, недолго поразмыслив, она принялась объяснять мне диагноз на чисто медицинском языке. Я почти ничего не понимала, но вежливо дослушав, попросила рассказать проще.

— Вы пережили травму, но проблема была в зародыше, ее почти невозможно было распознать сразу. В целом, вашей жизни ничто не угрожает, однако, если вы хотите завести полноценную семью, вам не стоит откладывать это в долгий ящик...

Я сжала край платья трясущимися руками.

— Вам необходимо родить первого ребенка в течение трех лет, иначе потом будут осложнения.

— То есть, я не смогу родить больше одного?

— Все будет зависеть от того, когда вы это сделаете. Если слишком затянете, то есть вероятность, что и вовсе не удастся.

— А нельзя сделать какую-нибудь операцию, процедуры, лечение?

— Боюсь, ваш случай не тот. Но у вас еще есть время. Также вам следует избегать тяжелых нагрузок и сильного стресса.

Три года... на беременность уходит девять месяцев, то есть, почти год, а значит, есть только два года, чтобы забеременеть. И как я скажу это Нацу?..

Сраженная диагнозом наповал, я чувствовала, словно наступила одной ногой в бездну, в пустую и непроглядную тьму. Нацу против детей, если я ему расскажу, это будет на него давить, причем очень сильно. Нагрянет новая волна самобичевания, он будет постоянно злой и раздраженный. Не хочу этого. У нас только-только наконец все наладилось.

За ужином я осторожно начала разговор. Хотелось бы, по крайней мере, выяснить, почему он не хочет детей и узнать, подтвердится ли моя догадка или нет. Болтая на отдаленные темы, я постепенно приблизилась к главному.

— Дети... это ведь большое счастье. Верно, Нацу?

Муж собирался отпить из бокала вино, но, услышав мою реплику, замер, а после поставил его на место, оставив алкоголь нетронутым.

— Да, ты права.

— Тогда...

Он шумно выдохнул.

— Я постоянно избегал этой темы, но вечно так делать нельзя. Однако, если честно, после того, что с тобой случилось, я думал, что ты и сама поймешь.

— Да, я догадывалась, но не была уверена.

— Наш с тобой мир опасен и жесток. Пока я не в силах обеспечить безусловную безопасность тебе и моим детям, с ними может произойти то же, что и с тобой, или вовсе... ты поняла... Я работаю над этим, и не говорю, что не хочу детей, просто мне нужно больше времени, чтобы ни у кого и никогда не было даже мысли покуситься на мою семью.

— Больше времени... это сколько?

— Еще минимум лет пять-шесть.

Мое отражение в бокале вина показалось мне каким-то странно-мутным: то ли надо мной нависла какая-то тень, то ли ужасное прошлое преследовало по пятам и туманило взор, я не знаю. Я молча смотрела на него, немного качнула бокал, картинка размылась, но вскоре стала прежней. В этом наше с ней главное различие: однажды испытав глубокое потрясение, пережив ад наяву, стать прежней почти невозможно. Об этом мне напоминает даже мой организм. Муж говорит «пять-шесть лет», но у меня есть лишь два года... два чертовых года... только два... И что мне делать? Кто-нибудь... умоляю... скажите, как мне поступить?

Несчастный бокал упал, разливая вино на скатерть. Я схватилась обеими руками за голову, повторяя в уме лишь одну фразу: «два года». Без слез, криков, истерики, паники, я молча погрузилась глубоко в себя в поисках решения, которое подарит мне счастье материнства и при этом не расстроит мужа, не надавит на него и не разрушит его планы. Но сколько бы я думала, даже намека на ответ не было видно.

Притворившись, что у меня просто разболелась голова, я отправилась одна принимать расслабляющую ванну, пока супруг работал в соседнем кабинете. Пока что я решила не рассказывать Нацу о своей проблеме, а хорошенько над ней поразмыслить. От новогодней поездки с безумными приключениями, как в прошлом году, я отказалась. Врач сказала, что мне не стоит подвергать себя чрезмерному волнению, но перед Нацу я просто притворилась, что не очень хорошо себя чувствую. Он подумывал остаться со мной, но я убедила его поехать и отдохнуть от рабочей рутины, а так же не забыть привезти домой первое место. Супруг поцеловал меня на прощанье, оставив на три дня одну.

Все это время я была словно в прострации, стала вялой, медленно реагировала, за собственными мыслями не слышала слов людей. Амели выразила свое беспокойство, и тогда я поняла, что слишком много волнения доставляю людям своим удрученным состоянием. Никто не запрещает мне размышлять в поисках наилучшего решения, но нужно делать это так, чтобы не вызывать подозрений и тревог.

Разумеется, Нацу приехал домой с победой. Он воодушевленно рассказывал, какие испытания были в этом году, а я просто радовалась его улыбке. Словно лучик солнца в непроглядной тьме, Нацу вытаскивал меня из черного омута мыслей, опасений и смятения.

Накануне дня рождения супруга, я бродила по магазинам, вот только теперь это приходится делать в сопровождении здоровенного мужика из охраны. Нацу боится каждого моего выхода на улицу, и я сама первое время постоянно оглядывалась по сторонам, но жить в вечном страхе, прячась в своем доме, как в пещере, я не буду. Это уже не жизнь. Так вот, в одном из магазинчиков мне на глаза попалась одна из любимых сладостей Нацу. Его работа не так уж далеко, поэтому, купив ее и попросив завернуть в красивый пакетик, я решила сделать ему маленький сюрприз. Я отпустила своего телохранителя, убедив, что в нашем головном офисе я все равно, что в надежной крепости, к тому же являясь ее хозяйкой.

Секретарша Нацу как-то странно говорила, что его в данный момент нет на месте, но я чувствовала в ее голосе что-то подозрительное. Под моим напором она призналась, что мой муж занят какими-то неизвестными ей делами аж на цокольном этаже. Грея я не нашла, отец сейчас в Европе, поэтому я решила попробовать поискать супруга. Что он делает фактически в подвалах? Через некоторое время я наткнулась на одну подозрительно чистую, но почти пустую комнату. В ней было тихо, в дальнем углу была еще одна дверь, по виду прочная, толстая, наверно, звуконепроницаемая, рядом с ней почему-то стоит корзина для белья и вешалка с несколькими чистыми костюмами в прозрачных чехлах. Только я подошла, как вышел Грей со злостной ухмылкой. Увидев меня, он замер. Из-за его спины я услышала голос Нацу и удары. Друг попытался не пропускать меня, но я ловко увернулась и проскочила.

Комната была мрачной, явно сделана по подобию той, где меня насиловали: каменные стены, голый ледяной пол, холод которого касается души, маленький деревянный стол, ржавые цепи, решетка, тусклая лампочка под потолком, одинокий матрац в углу с серым тонким покрывалом. По моему телу табуном пробежались мурашки. Единственное, чем отличалось это место от той пыточной, это то, что в центре привязан к стулу какой-то парень, рядом с ним до безумия злой Нацу, у которого закатаны рукава рубашки. На нем нет пиджака и галстука, верхние пуговицы расстегнуты, а на белой ткани контрастируют красные пятна крови. Он замотал кулаки, судя по всему, чтобы потом не осталось следов того, что он чудовищно кого-то избивает, и, видимо, уже давно.

— Люси? — муж изумленно на меня посмотрел, все еще тяжело дыша.

— Нацу... что это?

Я сделала шаг назад, но наткнулась на Грея. Только сейчас я заметила, что в прозрачном чехле он держит в руках запасной костюм.

— Что... что это? — я бегала глазами по комнате, по привязанному к стулу человеку и Нацу, который запятнан чужой кровью.

— Грей, выведи ее, — приказным тоном скомандовал супруг.

— Я никуда не уйду! Объяснись, что тут происходит?

До хруста супруг сжал кулаки, с неприкрытой ненавистью посмотрел на избитого парня, а после на меня.

— Это он, Люси... Я нашел его. Я готов был землю жевать только ради того, чтобы откопать этого ублюдка.

Я присмотрелась в изуродованное побоями лицо парня, в котором прослеживались знакомые черты.

— Нет, не может быть...

— А что тебя удивляет, Люсичка?

— Закрой пасть, с*ка!

За свою смелую фразу он получил кулаком в живот, а я вздрогнула от голоса, с которого начинался мой кромешный ад. Именно он спланировал мое похищение, именно он первым меня изнасиловал, именно он разрешил своим дружкам издеваться надо мной, именно из-за него у меня проблемы с беременностью. И это мой друг детства — Рэй, с которым я провела несколько счастливых лет, когда мама еще была жива. Она дружила с его мамой, он часто бегал за мной, говорил, что мы поженимся, когда вырастем, заплетал мне косички, вставляя в них цветы. Что с ним стало теперь? В кого он превратился?

— За что ты... так... со мной? — мой голос выдает неуверенность.

— Люси, эту тварь бесполезно спрашивать. Не думай об этом, — Нацу явно прилагал нечеловеческое усилие, чтобы быть со мной сейчас достаточно сдержанным, — иди домой.

Муж приблизился ко мне, заглянул в мои удивленно-печальные глаза, хотел коснуться щеки, чтобы успокоить, но заметил, что его рука вся в крови, поэтому, явно боясь меня испачкать, не стал.

— Радуйся, Люсичка, что ты чудом не забеременела, — прервал нас Рей. — Я предохранялся, мои парни тоже, а если нет — пичкали тебя таблетками. Твое лицо тогда было о-очень заб...

— Заткнись, мразь. Ты издевался над моей женой... убить тебя, б**ть, мало... хотя, не-ет... — протянул Нацу с ухмылкой, — я заставлю тебя испытать все то, через что пришлось пройти ей по твоей, с*ка, прихоти.

Нацу снова принялся избивать парня. Я смотрела на супруга и не могла узнать: сейчас он был похож на дикого безумного зверя. Такие слова, как «злость», «ярость», «гнев» и близко не подходят, чтобы описать его эмоции. Неистовая буря в виде моего мужа безжалостно сокрушалась на обидчика, но тот лишь сплевывал кровь и улыбался.

— Люси... уходи... — в перерыве между ударами прохрипел Нацу, — тебе не нужно это видеть, уходи.

— Нацу... — такое состояние любимого человека пугало меня, мне хотелось вытащить его отсюда, как и он когда-то меня, — Нацу, пойдем домой? Вместе.

— Не сейчас... уходи, пожалуйста, — голос из человеческого превращался в звериный рык. Я вздрагивала от каждого звука, но, в то же время, слепо хотела обнять его. Разум кричал «уходи», сердце подталкивало — «останься, помоги ему».

— Грей, скажи ему, — в надежде на поддержку, обратилась я к другу.

— Извини, Люси, мне нечего тебе сказать. Если бы с Джувией такое сотворили, я бы совсем с катушек слетел. А Драгнил еще молодцом, держится.

Муж в приступе дикого буйства, его друг, тихо поддерживающий и даже держащий наготове свежий костюм, похититель, явно довольный собой, и я, все еще носящая в себе вопрос, поговорить с мужем о моей проблеме или нет. Слишком много в этом помещении негатива.

Глубокий вдох и выдох.

— Нацу, оставь его, — попросила я мужа.

— Я никогда не поверю, что моей гордой королеве все равно, — вдруг изумился он.

— Ты сделал уже достаточно. К тому же, я просто хочу все это забыть. Идем со мной.

— Нет, я еще не закончил с ним.

— Нацу, — добавила я в голос твердости и уверенности.

Около минуты он не разрывал зрительного контакта с Реем, испепеляя его взглядом, но тот лишь ухмылялся. Злюсь ли я сама? Отчасти да, но, в основном, просто хочу стереть из памяти эпизод, связанный с ним и этой камерой.

— Нацу, — повторила я, позвав своего мужа.

Мы вышли, супруг переоделся и бросил испачканную одежду в корзину. Так вот, для чего она. Выходит, если тут все так продумано, Драгнил избивает Рея уже несколько дней. Как минимум. Но домой он приходил совершенно спокойный. Хотя занимался дольше обычного в спортзале. Выдержка у Нацу действительно железная.

Я прогоняла прочь плохие мысли. Я ведь тоже сильная, по крайней мере, стараюсь.

— Нацу, а я тебе вот это принесла, — попытавшись натянуть улыбку, вручила ему то, что недавно купила в магазинчике сладостей, — правда, они вкуснее горячими, а сейчас уже остыли.

Муж заглянул в пакетик и улыбнулся краешком губ.

— Грей, — продолжила я, — ты тоже угощайся.

— Люси, ты чудо, — муж поцеловал меня, а я от неожиданности даже толком ответить не смогла.

Что-то подталкивало меня рассказать ему, что у меня не так много времени, чтобы забеременеть, особенно не так много, как того желает Нацу, но, в тоже время, было страшно. Через месяц я решила, что он должен знать, пыталась подобрать подходящий момент для такого сложного и важного разговора, но его все не было. И как он вообще может быть? Я понимаю, что лишь оттягиваю неизбежное, но это не тот случай, когда я могла бы заставить себя собраться с духом, прогнать все сомнения, и, подбадриваемая собственной гордостью, ринуться в бой. Нет, этот случай совсем не такой.

Время меня не щадило, а лишь ускоряло свой бег. Прошло еще полгода, скоро уже наша вторая годовщина свадьбы. Нацу периодически что-то подозревает, мои отговорки заканчиваются. Ждать удобного момента больше нельзя, нужно устроить его самой. Моя цель — на годовщину поговорить с Нацу о том, что мне необходимо забеременеть в течение уже полутора лет.