Убийцы

9. Восхождение в образ

К концу 90-x годов у меня на столе ежедневно было 250 дел и примерно столько же времени, я тратил на дорогу. Я начал себя ощущать Лениным на фабрике игрушек.Чем больше на меня наваливалось, тем сильнее, я становился.

По мере того, как нас стали воспринимать серьёзно, просьбы о помощи пошли со всех сторон страны. Словно офицеру на оперативной службе, приходилось отбирать самые приоритетные случаи. В особенности те дела, где я чувствовал глобальные жертвы. В вузах, в правительстве и МВД всё также доминировали «посредственности»,которые имитировали нужное поведение. Интересные мозги пропали из страны. Куда? Я не знаю. ЕБе(сейчас его называют ЕГЭ) сделал из "рефлексирующих интеллектуалов" обслугу низшего звена, а из холуев "статусных" холуев.  Получалось, чтобы получить «статус» т.е «образование»не нужны знания, опыт и опять знания, нужно лишь знать кому «лизать» и кого можно купить, а купить можно любого.

Если дела были «ледяными», то я запрашивал у полиции «для чего мы нужны»? Часто полицаи приглашали нас под давлением родственников погибших. Я был на их стороне, но моё драгоценное время стоило больше, чем те дела, где местные детективы могли всё раскрыть. С «жаркими» делами всегда задаёшься вопросом, откуда заявка? Если из больших полицейских управлений – таких, как Питерское или Московское у меня сразу возникало подозрение: почему обратились в Котико. Иной раз шла речь о вечной войне с местной «зелённой» прокуратурой, которая полностью состояла из «маменькиных сыночков» и элитой ФСБ. Так или иначе, но они не могли договориться кому принадлежат плёнки, сделанные скрытой камерой, где Анальновская отсасывает у премьер-министра страны. Если дела являлись политическими – обычно они замалчивались.                       

Перед тем, как преступить к делу, я делал письменный анализ клиентам. Но по мере, как моя клиентурная база росла, у меня вообще исчезло время. Изучая дела, заметки и лично беседуя с следователями, я научился видеть насквозь копов. Многие из них тогда хотели подмазать себе задницу и засучить рукава раньше времени. Я как врач набрался опыта и стал знать сколько должен быть «визит». После просмотра дела, уже знал могу ли помочь, поэтому первостепенно сосредотачивался на жертве и общей картине преступления. 

  Вперед за Шерлоком, я быстро понял, что «полицейский орган» сам по себе ничего собой не представляет, кроме как паразит, существующий за счёт налогов людей. Любой специалист в области «юридической психологии» скажет вам, что «простые дела» имеют меньше улик, чем «сложные». При обычном грабеже, кого-нибудь птушника, которому жрать нечего – от меня толку мало. Такие дела слишком ординарны и подозреваемых пруд пруди. А вот одиночный выстрел и точный удар ножом в сердце имеет более трудный характер понимания, чем труп с множественными ранениями. Убийство на улице сложнее, чем в помещении. Также единственная жертва из зоны риска более информирована, нежели целая серия жертв.