Олег Рой "Человек за шкафом"

Глава 9 Дорога в ад

Раньше, в детстве и отрочестве, жизнь Антона всегда была наполнена музыкой. Самой разной музыкой, в зависимости от самочувствия, настроения, тех или иных событий... И даже от погоды за окном. Когда на душе было хорошо, то и музыка слышалась спокойная, мягкая, тихая. Но стоило в сердце поселиться беспокойству, например, кто-то из родных слишком долго не возвращался домой или даже просто чувствовалось в воздухе приближение грозы, как музыка изменялась, делалась совсем другой, меняла темп и тональность, становилась тревожной. Радостные минуты звучали легкими и быстрыми веселыми танцами вроде польки или галопа, торжественные праздники, такие как 9 мая, – маршами или кантатами. А если вдруг случалось что-то неприятное, ну, скажем, они с Андрюшкой вдруг ссорились и не сразу мирились, то и музыка появлялась под стать настроению – медленная, печальная.

Но с недавних пор все переменилось. После смерти деда музыка стала только печальной, а после того как следом за дедом скончалась бабушка, все богатство музыки вдруг свелось к одной-единственной мелодии. День и ночь в ушах упорно звучал «Реквием» Моцарта, от которого уже хотелось выть и лезть на стену. Измученный этой навязчивой мелодией, Антон думал, что хуже уже ничего и быть не может, но, как оказалось, ошибался. Когда пришло сообщение о смерти Андрюшки и тотчас следом за этим умер папа, вдруг настала полная тишина. Выяснилось, что это и есть самое страшное. Музыка перестала являться к нему, он больше не мог не только слышать ее, но и играть. Подходил к инструменту, садился на табуретку, клал руки на клавиши... И сидел так, не шевелясь, молча глядя в стену. Час, другой, третий... А потом вставал, закрывал крышку и снова возвращался за шкаф. Находиться еще где-либо в квартире было невыносимо – каждая вещь, каждая деталь напоминали о прошлой счастливой жизни, об Андрюшке, о бабушке, о дедушке, об отце... Даже собственная комната не приносила успокоения, потому что Антон отлично помнил те времена, когда она была еще их общей с братом детской, и мог точно показать, где стояла кровать Андрея, где лежали его вещи и игрушки и какие именно... В остальных комнатах было еще хуже, там ничего и вспоминать не надо было, все так и стояло на своих местах. Мама не стала ни от чего избавляться, оставила нетронутыми и спальню родителей, и свою с отцом спальню, и кабинет деда. Сама она туда почти не заходила, все время проводила в Андрюшкиной комнате, смотрела на его фото и плакала, изредка засыпая беспокойным сном на его кровати. Домработнице Розе или кому-то из знакомых, кто первое время заезжал к ним, почти никогда не удавалось уговорить ее поесть – Ольга только иногда пила чай да глотала чуть ли не горстями какие-то таблетки, которые ей прописал врач. Разговаривать с ней было невозможно – она как будто не слышала обращенных к ней слов и смотрела отсутствующим взглядом.