Сияние

acht

Сигаретный дым врывается в легкие, создает пелену перед глазами, приносит удовольствие и чувство расслабленности. Окно нараспашку, за ним – душное послевкусие после дождя. Длинные пальцы поудобнее перехватывают сигарету с горьковатым привкусом мяты, Чонгук делает очередную затяжку посильнее и блаженно выпускает из легких пряный мутный туман. Не курить около двух недель, а потом достать припрятанную спасительную пачку и выкурить заветную сигарету – счастье. Дома никого, нравоучений от Джина ждать не стоит, поэтому Чон может позволить себе не одну табачную приятную слабость, а даже две. Ему не в кайф ныкаться по углам, как пятнадцатилетний пацан, но сейчас иначе никак.

Он уже почти привык находиться тут, поэтому ведет себя в точности, как дома. Почти. Разве что, не водит шлюх и не позволяет себе материться и курить настолько часто, как это он делал у себя в квартире. Он как-то подсознательно чувствует, что Джин не оценит вредную привычку альфы, поэтому старается не находить поводов для того, чтобы его вышвырнули, хоть и понимает, что широкая душа старшего омеги просто не позволит. Если говорить о Чимине, то омега слишком любопытный. Младший стал задавать много вопросов, и альфа не понимает, чем вызвал столь неслабый интерес к своей персоне. Чим замкнут, это видно невооруженным глазом, и Чонгук по ебаной, как он думает, природе чувствует это максимально сильно, иногда порываясь ответить на все вопросы и даже задать свои. Чонгуку это все не нравится и стоит комом в горле, напрягая сильнее, – у него нет желания подпускать к себе кого-то ближе Шуги и Хосока. Второй, к слову, еженедельно отзванивается и сообщает обстановку, царящую в привычном для Чонгука мире разврата. Юнги, в свою очередь, звонит реже, но зато всегда по делу и сонный. Чон скучает по красной подсветке вывески над заветной дверью в клуб и снующим туда-сюда людям; по клубам сигаретного дыма и по бармену с маньячной улыбкой; по громкой музыке и излюбленному второму этажу.
Хосок в привычной для него манере ржет и шутит над Чонгуком, потому что тот «одомашнился» и «к Джину пригрелся». Чон лишь взглядом метает молнии в надоедливого друга, но потом отшучивается и говорит, что тот просто завидует. Гуку тут спокойно, но он не признается в этом никогда даже перед самим собой. В последний раз такое умиротворение, вовсю царящее на душе, альфа чувствовал лишь в своем родном доме около шести лет назад.

Юнги удивился, когда услышал от Чонгука о племяннике Джина, и сразу же попросил старшего объяснить. Старший омега как-то слишком тайно увел Мина в свою комнату, и Чону это показалось подозрительным, ведь он так и не знает всех причин, по которым Чим временно проживает у своего дяди. И это немного...

- И не жаль тебе свой организм губить? – слышится за спиной тихий голосок, и Чон усмехается, поворачиваясь лицом к Чимину.

- Только не учи, умоляю, - картинно фыркнул альфа. Пак хотел испугать или застать старшего врасплох, но тот выглядел так, будто ждал его появления.

- Мне Джину ничего не говорить? – поникнув, спросил омега, а Чонгук удивился в который раз.

- Почему ты постоянно спрашиваешь, молчать тебе или нет? – альфа вновь затянулся, зажмурившись.

- П-просто... – пробормотал младший, прикусив губу.

- Такое ощущение, что тебя пытали в детстве и заставляли держать язык за зубами, - с усмешкой. Чонгук не старается, но видит насквозь.

Чим испуганно поднимает лицо и смотрит прямо на альфу. Чон задел прямо по больному, попал в точку. Воспоминания снова накатили слишком быстро и разом, отчего Пак чуть пошатнулся, присаживаясь на кровать. Он пытается, но сдерживать свои чувства не умеет, поэтому вместо того чтобы просто уйти или скрыть, он со вздохом отпускает сам себя, давая волю эмоциям. Гук недоуменно смотрит на младшего, сразу же выкидывая недокуренную сигарету с балкона.
Лицо омеги вмиг приняло отрешенный вид, как тогда, во время его обморока и похода из магазина. Чимин думает о чем-то, что заставляет его страдать - Чонгук чувствует.

- Да что с тобой такое? – раздраженно спрашивает Чонгук, скорее, у самого себя, когда подходит к Чимину, садясь перед ним на корточки.

Он тянет ладони к лицу омеги и большими пальцами вытирает выступившие кристально чистые слезы с пухлых щек. Чим перехватывает альфу за запястья и потерянно смотрит в глаза. По коже проходит разряд.

- Ты же никому не расскажешь? – дрогнувшим голосом спрашивает омега.

- О чем? – не понимает альфа, но не вырывает рук из слабой хватки, внимательно заглядывая в покрасневшие глаза.

- О том, что меня... – Пак роняет слезу на ткань футболки. – Ч-что м-меня заставляли... Заставляли м-молчать.

Чонгук недоуменно посмотрел на младшего, не понимая, что к чему, но омега вдруг содрогнулся в беззвучных рыданиях, опустив голову. Альфа выдохнул и сел на пол, потянув Чимина к себе. Он притянул младшего ближе, заставив его положить голову на свое плечо. Слова, сказанные омегой, звучали странно и не очень правдиво. Гук ведь не пытался и не хотел раскрыть мысли Чимина так резко, но сделал это, не прикладывая усилий. Он поступал так всегда, узнать о чужих мыслях, пусть даже поверхностно, было проще простого, и это часто играло на руку, но сейчас ему стало стыдно за то, что он сделал это по случайности, без интереса.

Гук мигом почувствовал дрожь омеги на себе, и машинально прижал его к себе вплотную, крепко обхватывая руками.

- Я не могу больше молчать, - вымученно протянул Чим, шмыгая носом. У Чонгука, независимо от желания, сжалось сердце.

- Тш-ш, ты можешь все рассказать, если тебя это волнует, - с языка срывается совсем не то, что хотел Чонгук, но он не может позволить Чимину и дальше страдать от своих мыслей. Он не контролирует себя, вновь и вновь меняя роли. Сейчас он не убийца, не жестокий и холодный держатель клуба, а альфа, находящийся рядом с потерявшимся омегой, к которому его подталкивает природа. – Только не плачь.

- О-он, каждый раз, когда р-родителей н-не было дома, - послышалось через несколько минут. Чон внимательно прислушивается к дрожащему голосу омеги, уткнувшегося носом альфе в плечо. – О-он зажимал м-меня и...

- Он – это Джебом? – тихо спросил альфа, успокаивающе поглаживая омегу по спине. Чим лишь кивнул, шмыгая носом.

- Откуда т-ты знаешь?

- Ты бредил в тот день, когда чуть не свалился в обморок, - задумчиво ответил старший, вспоминая бледное и испуганное лицо Чимина. – Продолжай...

- Дж-жебом, он... мой сводный брат, - омегу затрясло в новом приступе рыданий. Чонгук распахнул глаза, во взгляде читалось удивление. – Он заставлял меня в-вставать на к-колени, а потом...

- Молчи, - отрезал альфа. Чонгук не глупый, чтобы не понять, что происходило дальше, и заставлять Чимина переступать через себя и рассказывать об этом напрямую, он не может хочет.

Чим зарыдал в голос, скуля и отчаянно хватаясь пальцами за домашнюю кофту старшего. Его юное тело изнутри переполняли страх и боль от прошлых воспоминаний. Он каждый день старался смыть с себя всю ту грязь, которую на него вылил его брат, с каждым разом унижая младшего все больше и больше. Омега кричал в голос и тер кожу до покраснений и кровоподтеков, чтобы выкинуть из головы чувство собственной испорченности, но это не помогало. Брат запятнал Чимина не столько физически, сколько заставил его возненавидеть себя на моральном уровне, поверить в свою испорченную сущность, посмотреть на себя, как на использованного.

Чонгук лишь прижимал к себе и шептал успокаивающие слова. Словарный запас никогда не пестрил подобным, но Чон не мог сейчас думать об этом, а, отключив мозги, пытался внушить спокойствие.

- Кто-то еще знает об этом? – тихо поинтересовался старший через несколько минут молчания, когда омега перестал дрожать.

- Т-ты и Джин, - прохлюпал Чим, не спеша отстраняться.

- Никому больше не рассказывай, - попросил альфа и аккуратно поднял Чимина на руки, присаживаясь вместе с ним на кровать.

Омега вцепился в плечи Гука сильнее и спрятал лицо в изгибе его шеи. Старший усадил его к себе на колени и запустил пальцы в растрепанные мягкие черные волосы. За окном послышался гулкий раскат грома, и стены содрогнулись, а за ними задрожал омега.

- Боишься грозы? – хмыкнул Чонгук.

Чимин лишь кивнул, снова всхлипывая после того, как на улице сверкнула молния, а затем сразу же раздался громкий треск ударившихся друг о друга грозовых туч.

- Не бойся, - Чон осмелился и поднял лицо омеги за подбородок, заставляя посмотреть на себя. – Все ведь хорошо, просто капризы погоды.

Чим заворожено посмотрел в карие глаза альфы и молча кивнул. Уголки губ Чонгука незаметно поднялись вверх, когда он заметил опухшие щеки, покрасневшие глаза и искусанные губы. Взгляд сломленный, а ресницы пушистые и подрагивающие. Омега взглядом прошелся по лицу Чонгука, а потом вновь в упор посмотрел старшему в глаза.

Зрительный контакт с человеком, к которому ты испытываешь чувства, заставляет сердце биться чаще. Дыхание заходится с бешеной скоростью, воздуха катастрофически не хватает. На кончиках пальцев и в области живота покалывает, а сердце пропускает парочку ударов. Пульс учащается. Чонгук читал что-то похожее в какой-то не очень интересной книге в кабинете у Юнги, и он не уверен, что в тот раз специально запоминал эти строки.

Чон аккуратно дотронулся рукой до ушка омеги и убрал выбившуюся черную прядь. Большим пальцем он погладил пухлую щеку, опуская взгляд на припухшие губы. Альфа наклонился ниже, подтягивая Чимина за талию ближе к себе. Пак задержал дыхание, наблюдая за тем, как Гук аккуратно склоняется все ниже, прикрывая глаза. Младший замер на месте, зажмуривая глаза, но не отталкивая.

Чонгук прислонился своими холодными к горячим губам Чимина, и на него в этот момент обрушились залпы фейерверков от такого возбуждающего и приятного контраста. По телу пробежали мурашки, но Чон упорно в мыслях оправдывал это тем, что на улице прохладно, а дверь на балкон открыта нараспашку, запуская вихри холодного воздуха в комнату. Альфа чуть напористее зашевелил губами, уложив обе руки Чимину чуть ниже талии.

Приглушенный стон, сорвавшийся с губ Чимина, заставил вздрогнуть, когда альфа прикусил пухлую губку младшего и попытался ворваться в его рот горячим языком. Омега отвечал неумело и по-детски, и Гуку не составило труда догадаться, что он нагло украл первый поцелуй Чимина.

Пак послушно приоткрыл губы то ли от незнания того, зачем Чон жестом об этом попросил, то ли от неожиданности. Движения языка альфы кружили голову и вынуждали пытаться отвечать. Чим положил ладошки старшему на шею и затылок, придвигаясь ближе.

Когда Чонгук почувствовал, что омега задыхается с непривычки, то отстранился от него, укусив напоследок за манящую нижнюю губу. Чимин испуганно открыл глаза и по-детски захлопал ресницами, задавая немой вопрос альфе.

- Черт, - выдохнул Чон, прислонившись своим лбом ко лбу младшего.

- Ты больше не будешь курить? – нахмурился омега, отходя после своего первого поцелуя и смакуя привкус мяты, оставшийся на языке. Он еще не совсем понимал, что именно только что произошло.

- Не буду, - ухмыльнулся альфа.

Он не спешил убирать руки с поясницы омеги, а Чим не отстранялся, и его руки покоились на чонгуковой сильной шее. Гук провел носом по щеке омеги и отстранился, открывая глаза.

Чимин неожиданно осознал весь пиздец ситуации и захотел слезть с колен альфы, крепко хватаясь за левое плечо старшего.

- Агх-х, - шипит Чонгук от внезапно накатившей боли. Чим удивленно замирает и смотрит на сморщившегося альфу. – Плечо, блять...

- Что плечо? – взволнованно засуетился младший, вставая и осматривая альфу. – Где болит?

Чонгук кивком указывает на плечо, и Чим заставляет старшего наклониться, после чего испуганно охает. По футболке расползается красное пятно, и Чим сразу понимает, что это не что иное, как кровь. Дымка, появившаяся в сознании после поцелуя, вмиг исчезла, когда омега почувствовал, что Чонгуку больно.

- Я... – испуганно лепечет омега. – Так, я сейчас, не шевелись только.

Чимин быстро сорвался с места и побежал в сторону кухни, возвращаясь уже с аптечной коробкой.

- Меня Джин-хен учил, - Чим судорожно разрывает упаковку со стерильными бинтами. – Снимай футболку.

Чонгук аккуратно выпрямился и потянул футболку вверх, задевая саднящую рану, и вновь поежился от боли. Чим сразу же подскочил и помог старшему раздеться.

- Откуда это? – омега удивленно разглядывал рану после того, как убрал грязные бинты.

- Да так, - уклончиво ответил альфа, дожидаясь, пока боль утихнет.

- Может, в больницу лучше? – залепетал младший. – Или Джин-хену сказать.

- Он знает, - усмехается Чонгук. – А в больницу нельзя, поэтому пока что просто спасаюсь перевязками.

Чимин только кивнул и принялся бережно накладывать бинт, иногда наклоняясь максимально близко так, что альфа чувствовал свежее дыхание омеги на своей щеке.

- Все, - выпрямился омега, посмотрев на перевязанное плечо. – Очень больно?

- Уже лучше, - слегка улыбнулся Гук. – Спасибо.

Чимин только открыл рот, чтобы что-то сообщить Чонгуку, как дверь открылась, и в квартиру ввалился уставший Джин.

- Привет, - улыбнулся он, замечая румянец на щеках племянника. – Как вы тут?

- Х-хорошо, - отведя взгляд, ответил Пак.

Старший скинул ботинки и повесил длинное пальто в шкаф, хватая в руки пакет с эмблемой продуктового магазинчика на углу.

- Чим, поможешь мне на кухне?

- Да, - слегка улыбнулся младший – готовка с Джином расслабляла.

- Тогда пошли, Чонгуку надо отдохнуть, - старший омега глянул на уставшего альфу, который пытался сесть так, чтобы плечо не тянуло.

Чон благодарно улыбнулся и поднялся с кровати, выходя в коридор и быстро ретируясь в свою комнату. Чимин грустно взглянул вслед альфе и поплелся на кухню за Кимом.



Альфа лег на кровать и прикрыл глаза, обдумывая все то, что услышал от Чимина. Он не раз сам ставил на колени омег, заставляя брать глубоко и стонать развязно. Они смотрели снизу вверх, покорно облизывая губы и смотря с вызовом, по-блядски. Но осознание того, что сводный брат заставлял такого хрупкого и невинного маленького Чимина отсасывать ему по-быстрому, угрожая тем, что все расскажет родителям, бесило. Руки сами сжимаются в кулаки, а внутри разрастается желание размазать этого урода по стене, не жалея сил и стирая кулаки в кровь.

Чонгук и сам не понимает, зачем несколько минут назад поцеловал Чимина. Возможно, у младшего очень манящие губы, возможно, он просто хотел так успокоить омегу. И если в целях у него было второе, то он справился на «отлично». И хоть Чим ответил на его поцелуй, сам поддался и прикрывал глаза от наслаждения, ему хочется заехать себе по лицу, потому что омега хватался за его крепкие плечи, как за спасительный круг, но Чонгук, скорее, тот, кто погубит Чимина, нежели спасет.

Чонгук устало потер виски, даже не пытаясь копаться в запутанных мыслях. Теперь он знает только одно: их с Чимином связывает то, что они оба пытаются укрыться от того, что однажды принесло боль. И альфу пугает то, что после признания омеги ему стало наплевать на свои проблемы, а внутри зародилось желание помочь и уберечь.

Чонгук думал обо всем, что происходит, прикрыв глаза, и медленно погружался в сон. Если бы он выглянул в окно, то увидел бы, как под окнами тормозит черный дорогой внедорожник, за рулем которого сидит тот, от кого он так хочет избавиться. Но он постепенно засыпает крепким сном, пока водитель выходит из машины, захлопывает дверь и тушит об мокрый асфальт докуренную сигарету...