Сияние

zehn

- Передай Чонгуку, что мы с ним скоро встретимся, - хмыкает в трубку Намджун. - Вряд ли будем болтать, но прошлое точно вспомним. По-дружески.

В глазах дикая уверенность, на губах наглая ухмылка, в душе жажда уничтожить и отомстить, а в крови – утоляющий боль и возрождающий силы порошок. На старую черную футболку накинута черная кожаная косуха с гремящими замками и подвеской на кармане в виде лезвия; на ноги надеты черные массивные ботинки на толстой подошве. Намджун выглядит, как те люди, которых он боялся, когда был маленьким мальчиком. И сейчас он несмотря ни на что думает, что это лучший путь, и выбор пойти по этой тропе, которая на самом деле определена убывающей функцией, уходящей в бесконечность, - правильный.

Чонгук и Намджун были знакомы со школьной скамьи, их семьи дружили, а альфы, будучи еще совсем маленькими, делили одно детство на двоих, мечтая, как и принято в таком возрасте, лишь о хорошем. Совместные побеги из дома по ночам, чтобы погонять в футбол по ночной площадке, пока нет старших; секреты одни на двоих; любовь к одному и тому же омеге и драки, когда они бились вдвоем против всех и всегда побеждали. Под конец старшей школы Чонгука занесло совсем не туда, куда надо, а Намджун, как истинный тогда еще друг и товарищ, кинулся на помощь Чону, пытаясь вызволить и образумить. Только вот того, кто был затянут в это дерьмо с головой, видно только сейчас.

Нам и сам не заметил, насколько быстро белый порошок растворился в крови, а на руках расцвели узоры в виде синеватых точек на месте сплетения вен. Разум помутился знатно, но Чонгук не стал помогать ему тогда, не стал ломать шприцы и рвать пакеты с белоснежной россыпью удовольствия, потому что Намджун был утерян безвозвратно и без шанса на возвращение. Чон понял это, когда Нам не узнал его, своего лучшего друга, а потом кинулся на него же с ножом в состоянии аффекта. Чонгук стал врагом номер один, а затем под угрозу встала и его семья. Когда Чон узнал, что его мать умерла от рук друга детства, само детство закончилось, а сам Гук осознал, что такое «терять». Он потерял родное дважды и навсегда, и твердо решил, что такое больше не имеет места быть. Чонгук был глупым мальчишкой, который думал, что на земле все вечно и уходит прямой линией параллельно с бесконечностью, но все пошло по кривой, когда он осознал, сколько боли приносит потеря близкого человека. Альфа кинул родной дом, город, младшую сестру и отца, а потом по воле случая встретил Хосока, который учтиво познакомил младшего с Юнги.

К наркотикам с многообещающими названиями Чонгук относился с презрением и отвращением, но со временем научился видеть в нем лишь выгодный товар для слабых и тех, кем легко управлять и манипулировать. Дела Чонгука пошли в гору. У младшего были потенциал и задатки, помогающие умело вертеть даже самыми сложными нюансами, с которыми в самом начале пути сталкиваться приходилось неоднократно. Юнги и Хосок лишь восхищались, наблюдая со стороны, даже не пытаясь предлагать помощь или вникать в подробности, потому что Чонгук скалился и упорно твердил, что сделает все сам. И делал, ни на минуту не задумываясь о том, чтобы прибегнуть к чьей-то помощи или прогнуться под трудные условия. Шло время, Чонгук мужал, и вместе с ним росло то, что он однажды посеял. Мелкие дела переросли в нечто большее, что теперь пестрело вывеской с названием почему-то немецкого происхождения. Альфа не знал, зачем и нужно ли, но остановиться было невозможно, потому что стоны, издаваемые собственными шлюхами, ласкали слух, а деньги приятно липли к рукам. Белый порошок в пакетах, убивающий все проблемы и приносящий радость, расходился с поразительной скоростью и приносил немалую выгоду. Чонгуку двадцать три, и у него все налажено так, что позавидует любой наркобарон. Юнги как-то шепнул Хосоку о том, что Чонгуку пришлось повзрослеть слишком рано, и то, чего он добился с завидной быстротой – побочный эффект, от которого стоит избавиться. Чон хмурился, противился и говорил, что сам знает, как лучше, а они верили и верят до сих пор.

Нега, расходящаяся по телу после иглы или вдоха рассыпчатой дорожки, приросла к кожному покрову, пыльцой осела в сознании, помутила разум. Нам не собирался отказываться от того, что раньше пугало, а теперь приносило силу и нескончаемую целеустремленность. Альфа безрассудно тешит себя мыслью, что вдохновлен и поднимается на вершину. Но он висит вверх ногами.