Two-faced

Глава 24.

   Омега нервно сжимает в руках микрофон, чувствуя, как потеют ладошки. Рядом стоит расслабленный Юнги, проверяя наушники и наблюдая за выступлением Чонгука. После родов Сокджина Нам скинул почти все обязанности на Мина, который вообще от этого далек. Бедный бета просто зашивается с новыми задачами и почти невыполнимыми проблемами, но больше всего он боится казусных ситуаций, как, например, неожиданно порванная рубашка Чонгука или потерянный микрофон. Чимину, вроде, и нечего нервничать – взял да выступил, но страх все равно подкатывает к горлу, скапливаясь противным комом.

Чимин хочет к брату. До ужаса хочет. И он бы с удовольствием сбежал прямо со сцены, но есть несколько причин, заставляющих его выйти и выступить с достоинством. Во-первых, не ради того, чтобы позорно сбежать, он так кропотливо работал и терпел все нападки Юнги. Во-вторых, омега теперь загорелся желанием утереть нос зазнавшемуся Чонгуку, который на днях в шутку сказал, что лучше бы Чимину не петь – писклявый очень. И, наконец, в-третьих, Джина, к которому Чим так и норовит убежать, нет дома. У старшего проблемы, отчего Пак накручивает себя еще больше. Роды дались тяжело как для Джина, так и для ребенка. Малыш до сих пор находится под наблюдением, но врачи уверяют, что все уже почти нормализовалось и совсем скоро и счастливого папочку, и малыша можно будет выписывать. Чимин не может дождаться того дня, когда увидит своего племянника. В принципе, Намджун именно из-за этого совсем забыл про работу – семья для него на первом месте. И как бы Джин не жаловался на рукожопость альфы, Чимин безмерно счастлив, что именно Джун достался его брату.

Из мыслей омегу вырывает слабый тычок в бок. Чим переводит растерянный взгляд на бету и шумно сглатывает, когда тот ухмыляется, указывая пальцем на сцену, где свое выступление завершает Чон.

– Ты готов? – ухмыльнулся Мин, поправляя кожаную куртку. Чим тут же прирос к земле, ощущая, как коленки затряслись от волнения.

– Н-нет, – честно признался Пак, пока Мин поправляет его черные волосы, а после и красный пиджак.

– Не волнуйся, эта песня слишком шикарная. Ее не испортишь даже ты, – самодовольно заявил Юнги, щелкнув младшего по носу. – Наш выход.

– Ну да, кто б сомневался, – фыркнул Чим, следуя за бетой. Несмотря на завышенное эго старшего, Чим не смог расслабиться. Все же страшно опозориться перед тысячами фанатов.

Чонгук уходит в противоположенную сторону, и Чим облегченно выдыхает – песня до сих пор является величайшим секретом, который Пак с таким трудом берег все время подготовки и репетиций.

Слышится знакомый мотив, и Чим на секунду теряется. Юнги выходит первым, будоража публику неожиданностью и харизмой. Мин двигается складно, эмоционально жестикулируя и передвигаясь по сцене. Пак в это время под шумок занимает свою позицию, оставаясь в тени, и замирает на месте, завороженно осматривая большой зал. Отсюда все кажется иначе: зал красиво переливается огоньками, фанаты верещат и заряжают выступающих эмоциями, а свет слепит непривыкшие к такому глаза. Чимин резко как-то отключается, слыша лишь биение собственного сердца, что вот-вот сломает ему ребра, и взволнованно вытирает мокрые ладошки об джинсы. Легкая черная футболка липнет к потной спине, но благо за пиджаком этого не видно. Чим не сразу понимает, что Юнги заканчивает свою партию, и почти теряет сознание, когда свет падает на него, а зал резко замолкает в изумлении. Чимин подносит микрофон к губам и шумно выдыхает. Все как надо, все как репетировали. Волнение отступает, стоит только омеге начать петь, и зал просто взрывается. Чимин чувствует уверенность и спускается к Юнги для завершающей партии. Мин доволен, это видно по его позе и движениям, а вот Пак готов распрощаться с жизнью. Он впервые перед такой большой аудиторией, впервые поет не зажато, а с отдачей. Чимин наконец ощутил то, что давно утерял – страсть, желание, рвение к своему любимому делу. Тело невольно начало двигаться в такт битам, и Чим почти идеально завершил свое первое в жизни выступление.

В это время Чонгук шокировано наблюдал за действиями на сцене, молча открывая и закрывая рот, как выброшенная на сушу рыба. От голоса Пака, который казался сейчас самым прекрасным, что Чон когда-либо слышал, все внутри переворачивалось. Хотелось окунуться в музыку с головой, чтобы прекрасный и нежный голосок омеги обволакивал полностью. Пак пленил не только своим пением, но и плавными движениями, от которых в горле вмиг пересохло, а внизу живота неприятно скрутило. Чонгук не может сказать точно, что именно он испытывает в тот момент, когда Чимин вдыхает побольше воздуха и завершает песню, беря высокую ноту. Как только увидел своего парня на сцене, Чон не на шутку испугался. Мало ли что может учудить неуклюжий по жизни омега перед такой публикой, и главное – как фанаты потом отреагируют. Но после выступления альфе резко захотелось спрятать Чимина ото всех. Потому что это его тело, его голос, его Чимин.

Пак спускается со сцены, весело улыбаясь и прижимаясь к довольному Юнги, который по-хозяйски закинул руку на плечи омеги и растрепал его волосы. Пак горд собой, что сложно скрыть от окружающих, а вот Чон до сих пор не понял, что он об этом думает. Альфа даже не разобрал смысла песни, ибо был занят только одним – Чимином.

– Ну как тебе? – выдохнул омега, отстраняясь от беты и прижимаясь к замершему Чонгуку. Чон заметно дергается, переводя взгляд на Чимина.

– Что это, блять, было? – на одном дыхании выдает Чон, глядя уже на ухмыляющегося Юнги.

– Я обещал сюрприз? Получи, распишись, – усмехнулся старший, стягивая с себя куртку и вставая под кондиционер.

– Тебе не понравилось? – тут же расстроено посмотрел Чим, поджимая губы.

– Дома поговорим, – холодно отрезал Чон, отстраняя омегу и продолжая переодеваться. Чимин лишь фыркнул и вышел из гримерки, уходя в машину.

Совсем не такой реакции ожидал Чим, когда пропадал у Юнги в студии и рвал голос. Чонгук был напряжен и задумчив, что невольно пугает Чимина. Мало ли, что альфа мог себе придумать.





Дома они оказываются буквально через пару часов после концерта. Чонгук выжат, как лимон, но продолжает держать непроницаемое выражение лица, игнорируя Чимина полностью. Пак на это обиженно сопит и после двух попыток больше к альфе не лезет.
Чонгук нарушает тишину, лишь когда они заходят в квартиру, скидывая с себя одежду.

– Ты мог мне об этом сказать? – начал Чон, раздеваясь. Чимин стягивает кроссовки и громко фыркает, показывая все свое недовольство.

– Я сюрприз хотел сделать, – Чимин дергается, когда Чон пытается схватить его за руку, и обиженно смотрит на младшего. – Что? Еще скажи, что я опозорил тебя. Давай! Ты же именно об этом думал, да?

– Блять, Чимин, давай нормально поговорим, – вздохнул Гук, следуя за омегой в комнату.

– Да не хочу я с тобой разговаривать! – возмущенно вскрикивает Чим, хватая с кровати подушку и швыряя ее в альфу. – Я ради тебя Юнги терпел больше недели, а ты... Неблагодарный!

– Да кто тебя просил вообще? – не выдерживает Чон, отбивая подушку. После трудового дня нервы ни к черту, а тут еще Чимин со своими обидами. – Я думал, что мы как бы встречаемся и не скрываем ничего друг от друга.

– Да это Юнги придумал. Сказал, что это подарок для тебя, – пыхтит Чимин, пытаясь выйти из комнаты, но Чон блокирует своим телом дверь, не давая омеге и шанса избежать разговора. – Пусти меня!

– Сначала скажи, какого хера ты вообще согласился, – Гук хмуро посмотрел на омегу, который тут же поджал губы и отвернул лицо.

– Я уже все объяснил. Если не понравилось, то так и скажи. Нехер здесь концерты устраивать, – Чимин сильнее толкает Чонгука в грудь, но тот перехватывает его руки и заламывает одну, отчего омега чуть ли не падает на колени, тихо шипя и дергаясь. – Ты что делаешь?!

– Прекрати уже выражаться и нормально объясни, зачем ты скрывал это от меня. Захотел славы? Популярности? – Чон заглянул в растерянные глаза Чимина, выжидая ответ и не отпуская его руку.

– Дурак, что ли? – шепнул Чим, тихо сглотнув. – Я просто... Я хотел показать, что достоин тебя...

Чимин опустил голову, сдерживая рвущиеся наружу эмоции до последнего, но от Чонгука веет злостью и раздраженностью, отчего становится в разы обиднее.

– А может, ты просто захотел стать знаменитым за мой счет? – усмехнулся Чон, дергая омегу и заставляя смотреть в глаза.

Пак крупно вздрагивает, не веря своим ушам, и изумленно смотрит на альфу сквозь пелену слез, прикусывая нижнюю губу.

– Ты идиот. Просто идиот. Меня задолбали все твои фанаты, которые так и норовят выцарапать мне глаза или вырвать волосы. Меня задолбало постоянное твое отсутствие. Я все это терплю не ради того, чтобы ты приходил на час домой, трахал меня, а после снова пропадал. Я пытаюсь быть подстать тебе, чтобы от меня отстали. Да как ты вообще смеешь говорить мне такие вещи? – голос Чимина срывается, а сам омега сильно дергается, пытаясь ударить Чонгука.

Альфа толкает Пака, впечатывая его в стену, и приподнимает лицо старшего, заглядывая в его глаза. Чим старательно избегает взгляда, тихо хлюпая носом, и упирается ладошками в плечи Чона, когда тот отпускает его руки.

– Я не знал, что думать, когда увидел тебя там, в этом гребаном красном пиджаке, который так и хотелось сорвать с тебя, в этих чертовых облегающих джинсах. Ты хоть представляешь, какие слухи сейчас поползут? Все только начало стихать, а ты собственноручно дал новый повод, – Чонгук обжигал своим дыханием кожу на щеке Чимина, вжимая его своим телом в стенку.

– Знаю, – сипло отвечает Пак, стараясь не вдыхать пленительный аромат альфы, от которого кружит голову. – Но я не хочу больше прятаться за твоей спиной. Ты мой и пусть все об этом знают, я не намерен сдаваться.

– Несмотря на то, что сейчас я безумно счастлив от твоих слов, я все еще хочу выебать тебя за такие опрометчивые поступки. А Юнги-хену начистить его белоснежное личико, – Чонгук прикоснулся влажными губами к шее омеги, вызывая у него табун мурашек по коже. – Прости, малыш, я просто был в шоке от того, какой ты горячий на сцене. Я не ожидал, что твой голос настолько прекрасен. Ты весь прекрасен.

– Не смущай, – судорожно выдохнул Чим, выгибаясь навстречу альфе и подставляя шею его губам.

Вся обида вмиг улетучилась, ведь Чим и правда сам виноват в таком недоверии со стороны Чонгука. Было ошибкой действовать за его спиной, не говоря ни слова о выступлении вместе с Мином. Чон узнал о номере Юнги только за день до концерта, но про Чимина ему никто ничего не сказал. Чонгук переживает и за их отношения, и за Чимина, который относится к словам фанатов слишком болезненно, поэтому злится. Но Пак сейчас слишком счастлив, чтобы думать об этом. Потому что Чон все же оценил его выступление, а реакция Гука – это лучшее, о чем Чим мог только мечтать.

– Повторишь для меня тот момент, где ты вытягиваешь высокую ноту? – ухмыльнулся Чон, подхватывая тело омеги на руки и заглядывая в его глаза, в которых уже нет ни намека на слезы.

– А ты заставь, – игриво улыбнулся Чим, охая от неожиданности, когда Чон резко повалил его на кровать, нависая сверху.

– Ты же мне потом этот секс не припомнишь, м? – изгибает бровь Гук, замирая на секунду.

– Если ты думаешь свалить через час, то забудь. Сегодня ты мой на всю ночь, – Чим скользнул кончиком языка по своим пухлым губам и притянул Чонгука ближе, вовлекая его в страстный и влажный поцелуй.

Сейчас абсолютно все равно, что скажут фанаты, ведь Чимин старался именно для Чонгука. И Пак совсем не ожидал, что его выступление так заведет Чона. Несмотря на небольшую ссору, которой так не хватало в их застоявшихся отношениях, Чим безумно благодарен Гуку за возможность показать свои способности.

Если бы не Чон, Чимин никогда бы не вышел на сцену.

Если бы не Чон, Чимин сейчас продолжал бы терять себя, не зная, за какой образ ухватиться.