Лори Фостер «Удачный контракт»

4

Он скользнул в комнату и тихо закрыл дверь. Оливия подняла голову и взглянула расширившимися глазами в его прищуренные глаза. Скрестив руки на груди, он чуть слышно спросил:
— Прячемся?
— С чего ты взял?
— Нет? Так что же мы делаем?
Оливия поднялась на ноги, чувствуя себя дурой, трусливой дурой.
— Я вызвала такси. Думаю, мне пора возвращаться домой.
Сначала Тони ничего не сказал, просто прислонился спиной к двери. Потом закрыл глаза и простонал.
— Ты собираешься заставить меня ждать еще целый день, Оливия?
Ее сердце подпрыгнуло от такого несчастного тона его голоса и от едва сдерживаемой страсти.
— Сейчас... сейчас не время, Тони. Ты сам знаешь. В данный момент я чувствую себя смешной и слишком смущенной.
Его пылающий взгляд прожег ее насквозь.
— Я смогу очень быстро заставить тебя забыть все смущения, моя сладкая.
Готова поклясться, он сможет! Но Оливия, как это ни тяжело, покачала головой.
— Если я уеду сейчас, они ничего не заподозрят...
— Оливия, они видели, как я целовал твою грудь. Думаю, они уже заподозрили.
Она почувствовала, как кровь ударила в голову, но постаралась смотреть на него уверенно и спокойно.
— Если я уеду сейчас, они решат, что у нас мелкая интрижка. Если я останусь, когда все разъедутся, они решат, что дело серьезное. А именно этого мы хотим избежать. — Она понизила голос и проговорила: — Никаких слухов, никаких сплетен. Никакого скандала. Ты помнишь?
— Да, но...
Раздался стук в дверь, и радостный голос Джона спросил:
— У вас там все в порядке?
Тони закрыл глаза, в ярости сжав кулаки.
— Когда-нибудь я убью его, — прошептал он и громко сказал: — Мы будем через секунду, Джон. И если ты посмеешь ударить еще раз в эту проклятую дверь, я ударю по тебе!
— Спокойней! Я просто пришел сообщить, что все готовы разрезать пирог.
— Ты сообщил. А сейчас испарись.
Оливия потерла лоб.
— Не могу представить, как этот зануда произвел на свет такого милого и покладистого малыша, — пробормотала она.
К ее удивлению, Тони рассмеялся.
— С Джоном все в порядке. Поверь, если бы Джон знал ситуацию, он бы не втыкал в меня шпильки.
— Нет?
Тони медленно покачал головой, затем подошел ближе и прижал ее к груди.
— Нет. Он чертовски мил. — Он склонил голову и прошептал: — Я хочу тебя, Оливия.
— Завтра? — задыхаясь, проговорила она. Тони торопливо целовал ее щеки, шею, коснулся языком уголка ее губ.
— Пораньше? Ты же не заставишь меня ждать весь день, Оливия?
Она готова была согласиться на все, пока он гладит ее спину и целует так нежно.
— Где?
— Черт возьми, не знаю. Но к утру, наверное, придумаю. Я заеду за тобой. Часов в десять?
— Отлично.
Она попробовала забыть все чувственное и романтическое, что связывалось у нее с Тони, и сконцентрироваться на их цели. Но тут он поцеловал ее по-настоящему, со всей страстью. Этот поцелуй должен остаться с ней на всю ночь.
К сожалению, щеки по-прежнему пылали, когда она вошла в столовую. Слава Богу, свет был погашен, и горели только свечи на пироге. Она заметила Джона, дежурившего у выключателя. Джон подмигнул Тони, и Оливия решила, что этот парень, вероятно, не так плох.
Энджи и Элисон, дочки Кэйт четырех и пяти лет, соревновались, кто громче пропоет «Happy Birthday», а сын Джона, шестилетний Люк, выторговывал право лично разрезать пирог. Хотя Оливия объяснила, что вынуждена уехать, все настояли, чтобы она съела хотя бы кусочек и попробовала мороженого. Оливия и не помнила, когда последний раз праздновала свой или чужой день рождения.
Когда приехало такси, все дети захотели обнять Оливию на прощание, а их родители выразили горячее желание вскоре увидеть ее снова. К тому же мать Тони — какая досада! — пригласила ее на торжественный обед в День Благодарения. Оливия поблагодарила, пробормотала что-то неубедительное насчет загруженности работой и поторопилась к двери, стремясь сбежать от нахлынувших эмоций. Тони поймал ее на последней ступени крыльца.
— Мне очень жаль, Оливия. Я знаю, что тебе было нелегко. — Он взглянул на такси и пробормотал проклятие. — Мне следовало самому отвезти тебя домой.
— Меня устраивает такси, Тони, кроме того, ты же не можешь уйти с собственного дня рождения.
Он потянулся за бумажником, и она прищурилась.
— Что ты такое задумал?
— Позволь, по крайней мере, заплатить за такси...
— Это исключено. И я не потерплю возражений, — произнесла она самым суровым тоном, тем, который заставлял поставщиков вносить не очень-то выгодные им поправки в контракты.
— Могу ли я рассчитывать хотя бы на такую любезность, как звонок, когда приедешь домой?
Оливия вспыхнула.
— Зачем?
— Чтобы я знал, что ты благополучно добралась до дома.
— Тони, ты не можешь брать на себя заботу обо мне. Это нарушает одно из правил, не так ли? Я уже большая девочка и сумею подняться по лестнице. Так что не беспокойся.
— Позвони мне. — Он настаивал, упрямо насупив брови.
— Так и быть. Но только на этот раз, — смягчилась Оливия.
— Премного благодарен. — И он расплылся в довольной улыбке.
Она села в машину, и Тони, не обращая внимания на водителя, наклонился над ней для быстрого поцелуя.
— До завтра, Оливия. Победа будет за мной.
Он снова дразнил ее, и, едва поднял голову, она обхватила его шею и притянула к себе для еще одного поцелуя, более долгого и жаркого, чем первый. И пока он пытался восстановить дыхание, прошептала.
— Победа будет за нами.
Тони рассмеялся. Едва он шагнул от машины, как оба взглянули в сторону дома. Там, у парадной двери, тесно сбившись в кучу, словно на школьной фотографии, стояла вся семья Тони. И даже в лунном свете Оливия отчетливо видела радостные улыбки на лицах.