Лори Фостер «Удачный контракт»

10

Оливия проглотила внезапно подкативший к горлу ком. Тони потянул ее за руку.
— Пойдем в спальню, чтобы ты могла лечь. И мне там будет легче... обследовать тебя.

Обследовать... Ее сердце трепетало, желудок свело, но она без единого возражения позволила проводить себя в спальню — в ту единственную комнату, в которую он ни разу не был допущен. В глубине души она знала, что хочет почувствовать его прикосновение, ощутить на себе его взгляд. Но признаться в этом? Нет, невозможно после того, как она так грубо просчиталась. Удивительно, что Тони вообще разговаривает с ней. Разве он захочет теперь прикоснуться к ней?
Она присела на краешек кровати, но его рука легла ей на плечо, заставляя лечь. Она закрыла глаза и слышала лишь собственное прерывистое дыхание.
Его пальцы начали осторожно расстегивать пуговицы, потом раздвинули края блузки. На ней был новый лифчик, более строгий, чем ее обычные вещицы, и уже это заставило Тони изумленно заморгать. Он расстегнул застежку, и в следующий момент она не чувствовала ничего, кроме воздуха, холодящего грудь.
— Оливия, открой глаза!
Она подчинилась, чувствуя себя полной дурой, и увидела, что он стоит и просто разглядывает ее. Она попыталась прикрыться, но он перехватил ее руки.
— Они действительно налились.
— Я собираюсь кормить грудью, когда малыш родится.
— Правда?
Он поднял руку и провел одним пальцем по линии голубоватой вены, просвечивающей сквозь кожу у самого соска. Оливия с шумом втянула воздух, но он, словно не замечая этого, подставил под грудь свою ладонь, как будто взвешивая ее. Но когда он большим пальцем коснулся ее соска, Оливия заметно вздрогнула.
— У тебя заметно увеличилась чувствительность, да? Оливия? — Его рука опустилась ниже ее талии — Я хочу посмотреть на тебя целиком.
Она лежала, слегка раздвинув ноги, в расстегнутой блузке, а взгляд Тони, горячий и страстный, перемещался по ней вверх и вниз. Но когда он наклонился и прижался ухом и щекой к ее животу, Оливия не выдержала. Она обхватила руками его голову, и слезы ручьем потекли из глаз.
— Шшш, милая, не плачь. — Он обнял ее и начал слегка укачивать, но слезы не прекращали течь.
— Что с тобой, Оливия? Я сделал тебе больно?
Если бы он мог сделать больно! Она покачала головой и сильнее прижала его к себе.
— Ты нужна мне, Ливи. Я хочу заняться с тобой любовью.
Ей не требовалось другого приглашения. Оливия изогнулась, чтобы найти губы Тони, и поцеловала его страстно, сжимая его голову обеими руками и покусывая его губы.
Он засмеялся, потом застонал и в одно мгновение оказался поверх нее...
— Предупреди, если я сделаю тебе больно.
— Ты не сделаешь. Ты не можешь. Пожалуйста, Тони, я так соскучилась по тебе. Люби меня, Тони. Сейчас.
Тони смахнул влажную прядь волос с ее лица, провел пальцем по брови.
— Выходи за меня замуж.
О, Боже, как больно! Она покачала головой, и горячие слезы потекли по щекам.
— Я не могу.
— Почему?
Она посмотрела ему в глаза.
— А почему ты хочешь жениться на мне?
Он сел на край кровати спиной к ней.
— У нас будет ребенок, и я не могу бросить тебя. Почему бы нам не стать одной семьей?
Разочарование было горьким, но она смогла произнести довольно спокойно:
— Ты давно запланировал завести ребенка, но совсем не планировал жениться. Ты был в ужасе, когда я сначала не поняла твоего предложения.
— Я тогда думал, что ребенок будет только моим.
— Понятно. — Она резким движением поднялась и начала торопливо приводить себя в порядок. — Я уже сказала, что поделюсь с тобой ребенком. Я никогда не буду прятать его от тебя. Ты будешь превосходным отцом. И сможешь сыграть ту большую роль, которую хочешь сыграть.
Он собирался сказать что-то злобное, она видела это по его лицу, но громкий стук в дверь остановил его. На мгновение его лицо застыло, и он пробормотал проклятье.
— Не могу поверить! Я думал, что здесь, у тебя, нас никто не найдет. По крайней мере, мы знаем, что на этот раз прибыло не мое семейство.
Оливия покачала головой, радуясь передышке, кто бы ни был ее причиной.
— Даже не могу представить, кому я могла потребоваться.
Тони улегся, совершенно обнаженный и, похоже, не замечающий этого факта.
— Именно так. Ты избегаешь любых отношений, правда?
Его сарказм был особенно резок после той нежности, которую он демонстрировал минуту назад.
— Сделай одолжение, лежи здесь, договорились? — Не дожидаясь ответа, Оливия вышла, плотно прикрыла дверь спальни и пошла смотреть, кто же стучит. Должно быть, кто-то из соседей, думала она, пытаясь пригладить волосы и одновременно вытереть глаза.
Она ошиблась и обнаружила это, едва открыв дверь. Добрая половина семейства Тони стояла в коридоре и обменивалась любезностями с ее соседями, которые, конечно, не могли остаться за дверями и не посмотреть, кто же пришел.
Кэйт первой заметила Оливию. Войдя и по-родственному ее, обняв, она объяснила:
— Мы тут ходили по магазинам и вдруг вспомнили, что до сих пор не пригласили тебя на рождественский обед.
Лайза двинулась вперед с Джоном и Брайаном на буксире, и Оливии оставалось лишь посторониться и впустить всех в квартиру.
— Малыши будут рады снова увидеть тебя. Они уже спрашивали.
— И Тони, я уверен, будет приятно увидеть тебя, — усмехнулся Джон.
Лайза ткнула мужа под ребра.
— Джон! Ты обещал вести себя прилично.
— Я и веду себя прилично. Разве я начал рассказывать, каким мрачным ослом был недавно Тони?
Оливия почувствовала неприятное движение в желудке. Всегда так. Тошнота подкрадывалась к ней в неподходящие моменты, обычно по дороге на работу или в магазине, в окружении клиентов.
Но сейчас, в окружении родни Тони, было самое неподходящее время. Оливия съежилась, потом положила руку на живот, умоляя желудок успокоиться.
Кэйт шагнула вперед и положила руку на плечо Оливии, неправильно поняв ее беспокойство.
— Мы не хотели расстраивать тебя, Оливия. Но мы действительно будем рады видеть тебя у нас в гостях. И дети постоянно спрашивают о тебе. Они скучают.
И в этот момент на сцене появился Тони.
— Нечестно, сестренка, — проговорил он, — использовать детей в качестве аргумента.
Все повернулись и уставились на дверь в спальню, в которой стоял взъерошенный Тони в одних брюках. Джон и Брайан сразу начали двусмысленно улыбаться, а Кэйт и Лайза округлили от удивления глаза. Вопросы могли посыпаться в любую секунду, вопросы, на которые Оливия не знала ответа. К тому же ее желудок заявил о себе в полный голос — она знала, что сейчас ее вырвет.
Оливия зажала рукой рот и бросилась в ванную.
Кэйт охнула за ее спиной, а Джон пробормотал:
— Что за черт?..
Но громче всего для Оливии прозвучали слова Тони, сказанные успокоительным тоном:
— С ней все в порядке. Обычная утренняя тошнота. Не волнуйтесь.
Он ворвался в ванную, прежде чем она успела захлопнуть дверь перед его носом, потом спокойно запер дверь. Оливия тем временем уже рухнула на колени перед унитазом. Тони, полный сочувствия, вздрогнул при виде ее мучений. Когда она, тяжело дыша, присела на корточки, он спустил воду, смочил холодной водой полотенце и подал ей.
— Тебе уже лучше?
— Пошел вон!.. — Она говорила слабо и хрипло, и он присел рядом и прижал ее к своей груди. Забрав влажное полотенце, он сам вытер ее лицо.
— Разве тебе не советовали глубоко дышать или что-то в этом роде?
— Это во время схваток, идиот!
Тони усмехнулся, услышав ее слабый, но, тем не менее, язвительный голос.
— Ну, я еще не прочитал все книги, которые ты, очевидно, освоила. Дай мне немного времени, догоню.
Ее снова начало рвать, и Тони едва успел поднять крышку унитаза.
— Уходи! Оставь меня одну.
— Не говори глупости, Оливия. Я готов увидеть и худшее, обещаю.
Она с трудом поднялась на ноги и доковыляла до раковины, чтобы ополоснуть лицо.
— Ага. Худшее ждет нас в соседней комнате. И именно тебе предстоит объясняться.
— А что объяснять? Мы ждем ребенка. Рано или поздно они бы и сами увидели.
— Ты знаешь, что проблема в другом. И ты мог бы все объяснить заранее, пока меня не было поблизости!
За дверью слышался приглушенный шум голосов, и Тони покачал головой.
— На это сейчас надежды нет. — Он открыл дверь и потянул Оливию за собой, но она упиралась. — Не трусь.
Оливия бы с радостью ретировалась в свою спальню, но Тони не выпускал ее руку. Он вывел ее в гостиную, где все уже расселись, и объявил во всеуслышание.
— Мы ждем ребенка.
Кэйт первая сорвалась с места, подпрыгивая от радости.
— Тони, это чудесно! Когда же свадьба?
И, не раздумывая ни секунды, он ответил:
— Свадьбы не будет.
Все замерли, и улыбки постепенно сошли с лиц. А потом раздался первый раскат праведного гнева. Конечно, он обязан жениться на ней! Что он себе позволяет? Неужели он не нагулялся? Ребенок заслуживает обоих родителей! Кэйт дошла до того, что порывисто обняла Оливию, бросив испепеляющий взгляд на брата.
Боже, как это смешно, думал Тони. Родственники могли бы знать его и получше, но их симпатии на этом судилище явно переметнулись на другую сторону. А может, они просто пытаются защитить его от его же глупых суждений? Да пребудет с ними удача в этом начинании.
Бедная Оливия! Тони видел, что она начала терзаться, глядя, как распинают его. Они, очевидно, не понимают, что именно она, Оливия, с порога отмела идею брака. Скажи он правду, и весь огонь переметнется на нее. Но он не скажет.
Зато скажет она.
Она еще раз осмотрелась, ошеломленная их реакцией. Брайан тряс головой и пытался найти разумные доводы. Кэйт продолжала обнимать Оливию и гладить ее руку. Джон, весь красный, объяснял Тони, какую ужасную ошибку он совершает. Одна Лайза молчала, возведя глаза вверх, — идеальный символ скорби и негодования.
— Тони просил меня выйти за него замуж! — Оливии пришлось кричать, чтобы быть услышанной, и в следующее мгновение в комнате воцарилась тишина.
Джон первым смог подать голос:
— Так в чем же проблема?
Оливия взглянула на Тони в ожидании помощи, но тот явно умывал руки и ждал. Ясно, что он не меньше остальных хочет услышать ее объяснения.
— Все не так просто...
— Когда и где любовь бывает простой?
Лайза толкнула мужа под локоть.
— Это их дело, Джон! Наверное, лучше оставить их одних.
— Но Тони хочет жениться на ней! И она, очевидно, неравнодушна к нему. — Он помолчал и взглянул на Оливию. — Я правду говорю?
— Не знаю... Да...
— Разве этого недостаточно, чтобы выйти за него?
— Все слишком сложно...
— Что туг сложного? — фыркнул Джон. — Ты любишь Тони. Он без ума от тебя. Черт возьми, всю неделю он выглядел таким жалким, что я подумывал, не пристрелить ли его, чтобы не мучился.
Оливия бросила удивленный взгляд на лицо Тони, и тот ответил хмурой улыбкой.
— Да, я был хорош...
Слезы наполнили ее глаза.
— О, Тони!
Она выглядела загнанной в угол, и это было уже слишком. Хватит! Он пересек комнату и распахнул дверь.
— Дорогие родственники! Почему бы вам сейчас не исчезнуть? Оливия достаточно намучилась сегодня со своей утренней тошнотой, а сейчас вы еще обрушились на нее. Дайте нам побыть одним.
Лайза погладила руку Оливии:
— Утренняя тошнота пройдет через несколько недель. По сравнению с ней вся остальная беременность — легкий бриз.
Кэйт крепко обняла ее:
— Я тоже страдала целыми днями. Попробуй погрызть сухие крекеры, как только желудок даст о себе знать. И не переживай из-за слез. Мы с Лайзой обе рыдали дни напролет, пока носили.
Брайан потрепал ее по плечу.
— Надеюсь, тебе скоро станет лучше, милая. Постарайся поправиться к Рождеству. Праздники займут тебя... другими вещами.
Остался один Джон, и Тони заметил, как он бросил на Оливию сердитый взгляд.
— Каковы бы ни были твои резоны, обсуди все с ним. Иногда обнаруживаешь, что проблем, которые терзают тебя, на самом деле не существует. — Он смачно чмокнул ее в щеку и вышел.
Дверь закрылась с громким щелчком, и в комнате повисла неприятная тишина. Какое-то мгновение Тони не смотрел на нее. Его взгляд был прикован к двери.
— Похоже, ты удивлена тем, что я не был счастлив всю последнюю неделю.
— Думаю, ты был достаточно зол, чтобы чувствовать себя несчастным. Или, если был несчастным, то... может, ты боялся, что я не подпущу тебя к ребенку?
Тоня резко повернулся к ней, даже не пытаясь скрыть свой гнев.
— Из-за ребенка? Да я влюбился в тебя задолго до того, как узнал о ребенке! Черт возьми, я был влюблен в тебя уже давным-давно! Именно тебя я выбрал, когда решил, что хочу ребенка. И мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что ты — мой правильный и единственный выбор. Я подхожу к тебе и хочу тебя. Думаю о тебе и хочу тебя. Черт возьми, тебя рвет, а я хочу тебя!
— Правда?..
Он кивнул и сделал к ней шаг.
— И дело не только в сексе. Я хочу обнимать тебя, разговаривать с тобой, слушать твой смех. Боже, мне даже нравится наблюдать, как ты выторговываешь скидку.
Она засмеялась в ответ, и он, подойдя к ней, но не прикасаясь, понизил голос и признался:
— Черт возьми, мне ужасно нравится наблюдать за тобой в образе бизнес-леди, требовательной и неуступчивой. И смотреть на тебя, когда ты даешь бутылочку молока малышу Шону. А когда ты защищала меня от моей же родни — это истинное удовольствие!
— Ты любишь меня?
— Черт возьми, да! Разве не об этом я продолжаю твердить тебе?
— О, Тони! — К его досаде, она опять начала плакать. И когда он потянулся к ней, отступила. — Ты так много должен узнать!
Он уселся на диван и положил ногу на ногу.
— Так не пора ли рассказать обо всем? — Оливия неуверенно кивнула, и он похлопал по подушке рядом с собой. Потом, когда она начала садиться, поймал ее за руку и усадил себе на колени, крепко обняв и прижав голову к своему плечу. — Вот так. Рассказывай. И не пропускай ничего.
И Оливия подчинилась. Рассказала о своей поездке в больницу, о том, что беременность рискованная, что, возможно, она не забеременеет больше никогда. Даже если она выносит этого ребенка, он может оказаться единственным.
Она не смотрела на Тони, пока говорила, предпочитая прятать от него лицо. Наконец Оливия замолкла. Тони не реагировал, и она вся сжалась в его руках.
— Тони? Ты злишься?
— Я в гневе. — И он не врал. — Как ты могла пойти на это, как планировала все сделать одна, держать меня в неизвестности? Не кажется ли тебе, что я все же заслужил твое доверие? Разве я давал тебе повод считать меня мерзавцем, который бросит тебя на произвол судьбы? Черт возьми, Оливия, ты хотя бы собиралась рассказать мне всю правду?
Она замерла после этой гневной тирады, потом тихо прошептала:
— Я уже...
— Что? — Похоже, он был слишком зол, чтобы понимать смысл ее слов.
— Я только что рассказала тебе всю правду. И я доверяю тебе. Клянусь! Просто я люблю тебя слишком сильно и не хотела взваливать на тебя лишнюю ношу. Не хотела стать женой, которая не даст тебе того, чего ты хочешь больше всего.
— А если больше всего я хочу тебя?
Она слегка отодвинулась, чтобы видеть его лицо. Ее темные глаза блестели от слез, щеки покрылись пятнами, но он любил ее так сильно, что готов был плакать вместе с ней.
— Оливия, я люблю тебя. — Она шмыгнула носом и прижалась к нему, сжав его шею так сильно, что Тони едва мог дышать. Он издал короткий смешок и проговорил: — Выходи за меня.
— Но ты хочешь еще и ребенка.
— У нас будет ребенок.
— Но что, если...
— Шшш. — Он приложил палец к ее губам. — Никаких «если». Я люблю тебя. Ты любишь меня. Если что-то случится, мы заведем других детей. Если ты не сможешь родить, усыновим. Это неважно. Важно, чтобы ты была рядом со мной.
Оливия засмеялась и снова сжала его в объятиях.
— Я тоже хочу тебя. И этого ребенка. Я буду очень осторожна, сделаю все, что скажет врач...
Он сжал ладонями ее лицо, заставляя смотреть себе в глаза.
— Отныне ты будешь рассказывать мне все. Мы пройдем через это вместе. И ты выйдешь за меня замуж.
Это было сказано таким начальственным тоном, что у Оливии нашелся единственный ответ:
— Да, сэр.