Голоса в моей голове

15

На меня нахлынула тихая, почти угасающая волна аплодисментов, раздавшаяся в старом здании театра. Когда актеры, подавленные отсутствием зрителей, нехотя вышли на поклон, я вдруг задумался о совершеннейшем отсутствии сюжета в пьесе. Однако на фоне тусклой картины сегодняшнего дня любая паршивая постановка сгодилась бы под стать. Любовь к искусству выше платонических стандартов. В ваших мыслях мог возникнуть какой-нибудь чересчур образцовый парень, сидящий в чистом, выглаженном костюме с самыми толстыми очками и зализанной до неприличия прической, интересующийся театром, классической музыкой, искусством и т.д. Частично это так: мне нравится театр, я почти что увлекаюсь перевоплощением людей. Лишаться своего «я» на жалкие пару часов, становиться идолом как герой очередной волнующей истории и гаснуть в глазах как личность. В этом есть печальная романтика. Правда, порой их игра казалась слишком наигранной (задумайтесь над этими несуразными словами), так что даже на драме я чувствовал себя как на комедии. Ну а в остальном – я далеко не образцовый парень, и театр служит для меня временным отвлечением и уж никак не предметом восхищения.
Я похлопал актерам, все еще стоящим на сцене, и медленно, слегка вальяжно двинулся вон из залы. Спускаясь по белой мраморной лестнице, я вдруг ощутил внутри безмерную печаль за весь актерский состав. Что делают они, когда приходят домой? Играют в самих себя или все еще скрывают лица за «маской»? Показывают ли они настоящие чувства или прячут их перед своими постоянными «зрителями»? Какова жизнь человека, обреченного на вечную игру не от своей подлой трусости, а от неизбежного обязательства? Людей в «масках» слишком много, но можно ли пристроить к ним актеров?
Задаваясь этими вопросами, я встретился с прохладным, дышащим успокоением воздухом. Однако, в нем стоял приторный запах пота, что отягощало мое положение. Не отходя от театра, я потянулся в карман за сигаретой. Удивительно, что они были при мне. Вокруг все расплылось в загадочной дымке, напоминая о заурядном столичном вечере «занятых» людей. Где-то недалеко раздалось шумное, почти волнительное эхо воодушевленного чем-то смеха. Я обернулся быстро, но почти равнодушно: это заинтересовало своей непредсказуемостью. Насколько мне помнилось, только в самых шумных местах я мог наблюдать такую сцену. Здесь же, вокруг театра, мир словно замедлял ход своего развития, но происходило это не потому, что люди осознанно сдерживали свои эмоции, не характерные для такого заведения, а потому что здесь в принципе исчезали люди.
Стоило мне закурить, как рядом появилась девушка, одетая в несуразное для нашего времени пышное платье с какой-то огромной прической, которая готова была упасть не на плечи, а сразу на землю. Это была одна из актрис.
- Здесь нельзя курить, - сказала она мне не грубо, но достаточно убедительно.
Я оглянулся вокруг, не заметив никаких запрещающих знаков, и недоверчиво посмотрел на это чудо, стоящее передо мной. Первое знакомство – всегда волнительный момент для меня.
Я смотрел на нее, и единственное, что я видел - это нелепость, с которой она предстала в этом бальном платье на фоне серого тошнотворного города. Хотя, судя по ее взгляду, это именно город не вписывался в ее мир.
Я вдруг вспомнил, как все началось.