Голоса в моей голове

10

Зачем людям воспоминания? Я задавался этим вопросом долгие-долгие годы, но ответ до сих пор витает вне моего сознания. Подумайте, как было бы здорово никогда не вспоминать своих провалов и неловких моментов. Я уверял себя в правильности мысли до тех пор, пока не понял один очень важный аспект. Лишившись воспоминаний, мы никогда не узнаем себя. Каждая мысль, каждая привычка, сложившаяся в прошлом, просто исчерпает себя в нашем сознании. Просыпаться ранним утром, как в первый раз, смотреть на себя, как в первый раз, ходить по дому, как в незнакомом месте, не узнавать родных и любимых, не иметь друзей, не знать мир и не понимать его. Это напоминает мне жизнь ребенка, лишенного самого главного – души.
Я думал о воспоминаниях, прогуливаясь по городу в один из пасмурных дней. Конечно, погода радовала мое сердце: что может быть прекраснее предстоящего дождя в августе?
Я зашел в первую попавшуюся кофейню. Свободных мест было не много, поэтому мне не пришлось выбирать. Я сел возле окна, рядом с которым тянулся длинный стеллаж с книгами, цветами, ароматизированными свечами, альбомами, фотографиями знаменитых писателей, виниловыми пластинками, небольшим проигрывателем и огромной походной сумкой. Все самое необходимое. Я заказал себе черный кофе и сел обратно. Играл Луи Армстронг, стены светились в неоновых надписях, а атмосфера дарила такой умиротворенный уют, что хотелось протянуть руку одной из дам и закружить ее в танце времен бессмертного джаза.
Я взял в руки одну из книг – «Тонкое искусство пофигизма», которое, как я понял по названию, учила абстрагироваться от проблем и смотреть на них как на что-то малозначительное. Я задумался. Как же много, наверное, произведений находится в неведении для людей. Сколько же авторов так и не снискали славу, уважение и признание. Сколько непрочитанных историй! Сколько разрушенных надежд! Я начал читать с раннего возраста, но до конца не понимал, какие брать книги. Я боялся прочитать то, что мне не понравилось бы, и не добраться до тех, которые бы по-настоящему воодушевили меня. Порой у всех бывают глупые страхи.
- Я так понимаю, у вас на веранде можно закурить с кофейком?
Мои мысли прервал высокий упитанный мужчина, завалившийся в помещение, как мешок кофейных зерен.
- Да, конечно, - приветливо ответил ему бариста, - здравствуйте!
- Ну что у вас по кофе? - Спросил тот с таким напыщенным видом, что его высокомерность разлетелась по всем уголкам заведения.
Бариста не сразу понял, что имел в виду мужчина, поэтому ответа не последовало.
- Ну давайте попробуем ваш капучино... и водички какой-нибудь холодной. Есть у вас нормальная?
Он потянулся к холодильнику и взял бутылку воды.
- Какой объем кофе? Средний? – Спросил бариста.
- Ну... а это какой?
- 350 мл.
- Ну да, давай этот. Ну я пойду выйду.
- Конечно.
- Ну ты мне туда сразу принеси кофе.
- Хорошо.
Я не могу сказать, что намеренно подслушивал их разговор, меня лишь заинтересовал этот мужчина. Не всякий раз встретишь истинных ценителей кофе в таком прекрасном настроении.
Я попытался продолжить полет мыслей, но меня вновь прервали. Как же тяжело было абстрагироваться от внешнего мира!
- Привет, - прозвучал знакомый голос, - сделай раф, пожалуйста.
Я обернулся. Это была она. Стояла с широкой улыбкой на лице. Единственное, что меня не удивило – ее наряд. Греческий бирюзовый костюм с золотым венком на голове. Ткань изящно подчеркивала форму тела, металлический пояс сжимал ее тонкую талию, а из-под платья выглядывали серебристые сандалии. Поразительно!
От нее искрилось счастье, словно весь мир сложился в один маленький комок позитивных эмоций и прикатил к ее ногам. Удивление настигло меня, потому что в моем представлении она была ни кем иным как вечно страдающим искателем смысла жизни. Спросите, почему именно такой образ? Я не знаю. Его выдало мое подсознание, с которым обычно не поспоришь.
- Как у тебя дела? – Спросил у нее бариста совершенно беззаботно, словно они были знакомы уже долгое время.
- Хорошо, спасибо, - ответила она так добродушно, как если бы перед ней стояла ее мама.
- Как продвигается работа с картиной?
- Пока не совсем успешно, но я не сдаюсь.
О какой картине шла речь? Меня немного напрягал тот факт, что я не был в курсе ее дел. Удивительная вещь! Во мне проявлялись черты собственника! Ох уж эти неоправданные ожидания... Пока бариста готовил ей кофе, я пытался скрыться за книгами. Он протянул ей кофе, на что она с сияющей улыбкой ответила ему:
- Спасибо тебе! Удачного дня.
Что тогда произошло? Почему она была настолько счастлива? Представьте на минуту, что ваш близкий друг вдруг превратился в енота. Какова будет ваша реакция? Именно такая была в ту минуту и у меня.
Я сомневался. Меня мучала дикая жажда встретиться с ее глазами. Однако изменять своим принципам мне не особо хотелось, поэтому все, что я сделал на тот момент, - подошел к бариста.
- Вы с ней знакомы? – Спросил я, как ревнивый муж.
- С кем?
- С девушкой.
- Я не понимаю, о какой девушке вы говорите.
Через секунду я выбежал на улицу, разрывая воздух взглядом в поисках цели. Она стояла недалеко от входа, попивая кофе и ухмыляясь. Это был провал.
- Что-то ты долго, - сказала она мне, - я могла за это время убежать.
- Но не убежала ведь.
Я старался держаться как можно достойнее и убедительнее, чтобы совсем не ударить в грязь лицом. Она промолчала.
- Не знал, что ты здесь бываешь.
- А что ты обо мне знаешь?
- Эм...
- Вот именно.
- Это другая часть города. Вряд ли ты приехала, чтобы попить кофе.
- А почему бы и нет? Я не вижу причин отказывать себе в чем-то стоящем.
- Это глупо.
- А это уже субъективно.
- Все субъективно.
Ее глаза посветлели. Я понимал, что это могло быть следствием безукоризненной победы над моим самообладанием.
- Прогуляемся? – Спросила она.
Я кивнул, обрадованный, что не мне пришлось просить об этом, и мы пошли, куда глаза глядят. Было душно и тепло. От нее тянуло едким запахом красок, въевшимся во всю одежду. Мне нравилось.
- Ты рисуешь? – Спросил я, когда мы прошли достаточно долго, чтобы я мог позволить себе такую вольность.
- Совсем немного. Для меня это источник эстетического наслаждения и культурного развития, не больше.
- Мне кажется, этого достаточно. А театр?
- Театром я зарабатываю на жизнь, искусством – на бессмертие души. В театре слишком много лжи и лести, я не считаю это творчеством.
Как же сладко она говорила! Порой мне безустанно хотелось слушать ее на протяжении всего дня. Настолько умело она это делала. Вы можете посмеяться, но будете вынуждены согласиться, что не у всех получается говорить.
- Что ты рисуешь?
- Море.
- И все?
- Я пытаюсь нарисовать не просто воду с облаками, какие можно увидеть на любой фотографии туриста. Я стремлюсь достичь того успеха, который когда-то настиг Айвазовского. Если ты знаешь, кто это, то поймешь, какое море мне хочется нарисовать. Округлые, но строгие черты, пенистые бушующие волны, передающие зрителю всю свою агрессию и свирепость, всю свою власть и красоту, непревзойденные безукоризненно устрашающие облака, тучи, окутавшие все побережье, чувство полной немощности и бессилия перед властью природы. Грация, сила, гармония и бесконечная жизнь.
Она эмоционально разводила руками, подпрыгивала, убедительно смотрела мне в самую душу и так воодушевленно делилась свои чувствами, что мне самому захотелось сесть за холст.
- Понимаешь? – Наконец спросила она в переизбытке эмоций.
- Конечно, нет, - отрезал я.
- Что?
Она взглянула на меня опустошенным взглядом и остановилась.
- Ты серьезно?
- Конечно, - повторил я, - я никогда не смогу до конца понять тебя, потому что я совершенно не знаком с изобразительным искусством. Я могу лишь грустно осознавать свою неспособность говорить о чем-то так воодушевленно, как ты.
Некоторое время она продолжала безжизненно стоять на месте и смотреть в пустоту.
- Неужели... - вдруг посмотрела она на меня, - неужели у тебя никогда не было увлечений, таких, что хотелось лишиться жизни, чтобы вечность отдать этому делу?