Комната Ларри никогда не отличалась особой чистотой, но там всегда было по-своему уютно. В ней проходили яростные бои подушками, задушевные беседы и чувственные поцелуи.
Сал уже привык к атмосфере, которая царила в «крепости», как Ларри гордо называет свою комнату. Вечный запах сигарет и лёгкий шлейф одеколона всегда витали в воздухе. Поначалу к этому было сложно привыкнуть, но Салу уже было всё равно. Либо его обоняние решило спасти парня и отказалось работать в этой комнате, либо всё на самом деле было не так плохо, как казалось.
На стенах комнаты всегда висели рисунки, созданные ее обладателем. Ларри, видимо, увлекшись рисованием очередного «шедевра», совершенно забыл о друге, который ждал его уже около получаса. Внезапно опомнившись, он обернулся, будто проверяя, ждёт ли его Сал. А Сал действительно терпеливо ждал. И он был готов прождать ещё хоть целый день, потому что один лишь вид его увлечённого друга стоил всех ожиданий.
Ларри, отложив кисти, с виноватым видом посмотрел на лучшего друга:
— Прости, чувак, я чего-то совсем сегодня не могу совладать со временем. Такое чувство, будто оно резко начало идти быстрее.
Сал, засмотревшись на творение друга, не сразу смог осознать, что на него, наконец-то, обратили внимание. Вздрогнув от неожиданности, он ответил:
— Ничего, Ларри-Схерали, я уже привык умирать от одиночества, пока ты занят «великими делами».
Ухмылка буквально расцвела на его лице, точнее на том, что от него осталось. В эту фразу Сал вложил столько сарказма и драматичности, что ему самому стало смешно. Ларри же воспринял слова очень серьёзно, его вид стал ещё более виноватым. Сал, заметив перемену на лице друга, поспешил исправить, возникшую по его вине, неловкость:
— Ларри, надеюсь, ты не думаешь, что я серьезно расстроился? Просто сегодня реально какой-то странный день, атмосфера такая гнетущая. Да и Меган не показывается уже который день. Я начинаю переживать за неё, поэтому такой слегка нервный.
Ларри, стоявший возле мольберта, подошёл к другу и потрепал его голубые волосы. Этот жест между ними всегда был особенным. В самые паршивые дни подобное внимание со стороны Ларри заставляло Сала преодолеть всё, что сваливалось на их плечи. Их связь всегда была какой-то иной, будто они были рождены, чтобы в один момент соединиться. Сал знал, что всегда мог доверить Ларри самые сокровенные секреты, которые тот унесет под крышку гроба. Именно поэтому Сал был первым, кто сказал о своих явно недружеских чувствах к уже-не-другу. Именно поэтому Ларри знал о попытках уже-не-друга покончить с жизнью. Ларри был тем самым светом, который был так нужен Салу, и без него вся жизнь уже казалась серой и безмерно тусклой.
— Знаешь, чувак, у всех у нас бывают отвратные деньки. Может, немного объятий хоть как-то спасут твой настрой? — сказал Ларри, всматриваясь в, уже ставшие родными, голубые глаза.
— Да, может ты прав. Объятья никогда не помешают.
С этими словами Сал резко потянул Ларри на себя. Тот, не ожидавший «нападения», рухнул прямо на парня. Ларри, открыв рот, хотел только начать возмущаться, но увидев весёлый блеск в глазах и солнечную улыбку Сала, решил промолчать. Мысли, блуждавшие в его голове, наконец начали успокаиваться. Тревога, которая нарастала с каждым днём после инцидента с миссис Пакертон, исчезла. Он не понимал, действовали на него так объятья любимого человека или же атмосфера в его комнате, но именно в эту секунду ему было плевать. Ларри просто хотел жить. Жить вместе с семьёй и друзьями где-то далеко. Где нет призраков, красноглазого демона и чёртовой старухи, скармливающей детям других детей. Где-то, где они все могут быть счастливы.
А пока у Ларри был Сал. И он думал, что с его поддержкой он точно со всем справится. Иначе ведь и быть не может.
