Немного о луне (грустная сказка на ночь)

II глава (продолжение)

Триш замечает на той же скамейке мужчину. Грэг запивал свои глубокие мысли бутылкой спиртного.

— Здравствуй, — он поприветствовал девушку, не оглядываясь на неё.

— Привет, — Триш села на соседнюю скамейку, которая находилась напротив Грэга.

— Что ж ты пришла сюда в столь поздний час? — вполголоса спросил он. — Разве родители твои не будут беспокоиться?

— Нет, не переживай за них, им все равно, — она устало опустила глаза.

— Все так печально? Ну, что ж, им все равно, а ты тут с каким-то алкоголиком, — Грэг потянулся за бутылкой.

— Разве алкоголь лишает тебя всей твоей боли? — проговорила она, не отрывая взгляд от фонтана, который, наверняка забыли выключить в ту ночь.

— Какой-то загадочный фонтан, не правда ли?

— Уходишь от темы?

— Никак нет, ты права. Алкоголь лишь убивает боль на время, но никак не избавляет меня от неё навсегда. Наоборот, алкоголь лишь добавляет мне мучения, — ответив на вопрос Триш, он сделал ещё три глотка, — за твоё счастье!

После недолгой беседы, Триш пожелала Грэгу спокойной ночи и вернулась домой.

***

На следующее утро она проснулась раньше родителей и собралась в школу.
В школе их предупреждали о скором экзамене и о том, как все будет строго. Выслушав нотации учителей, она поспешно собралась домой. На обратной дороге Триш снова заметила Грэга.

— Добрый вечер, — Грэг опять поприветствовал ее первым.

— Добрый, — Триш подала Грэгу булку с соком.

— Мило и немного по-детски, — Грэг улыбнулся и принял маленький ужин от девушки.

— Что ты снова рисуешь? — произнесла девушка, запивая соком булку.

— Как видишь, скамейку.

— Скамейку? А вчера портрет рисовал.

— Она многое для меня значит, — он снова поддался воспоминаниям.

«Много значит? Эта скамейка стоит много денег или ее изобрёл какой-то знаменитый человек? Как дерево может хоть что-то значить для человека?» — Триш показалось это странным.

— У меня скоро экзамены...

— О, так ты ещё в школе учишься, — его взгляд показался слегка удивленным.

— Да, мне семнадцать, — Триш засмеялась, — а вам, видать, тридцать пять? — она похлопала его по плечу.

— Тридцать.

— Оу, неужели? — воскликнула она, не веря своим глазам, — вы не выглядите на тридцать.

— Хочешь мою и так ничтожную самооценку опустить ещё сильнее?

— Да нет! Я, наоборот, считала вас молодым человеком. Так уж и быть, не обижайтесь на меня!

— Я уже достаточно взрослый, чтобы обижаться на такие вещи, ты так не считаешь? — Грэг тепло улыбнулся, на что Триш ответила тем же.

— Вы правы.
На этом они попрощались и разошлись по домам.

Триш зашла в свою комнату и, включив сотовый, увидела очередное сообщение
от Лили: «Триш, почему ты игнорируешь меня? Поделись со мной, я выслушаю все, что угодно. Ты обижена на меня из-за того случая?»

После прочтения сообщения у Триш испортилось настроение, она выключила телефон. Встав с кровати, она подошла к зеркалу.
«Низкая самооценка?» — она вспомнила разговор с Грэгом. «Он достаточно хорошо выглядит для своего возраста», — Триш разглядывала каждую частичку своего лица и тела, касаясь своих широко посаженных глаз, рассматривая бледные, тонкие губы и слегка темную кожу. Она переходила ко всему по очереди: длинные, русые волосы, тонкие руки и великоватый, как ей казалось, нос. «Низкая самооценка?» — подумалось ей.

После недолгих размышлений, в соседней комнате ей послышались крики.
Выйдя из своей комнаты, она стала свидетельницей ужасной картины. Мать лежала на полу, а отец сидел возле неё и плакал. На полу была кровь и разбитая бутылка вина. Триш с широко открытыми глазами глядела то на отца, то на мать.

— Она не собиралась отдавать мне мою бутылку, — произнёс отец, дрожа.

Триш не могла выдавить из себя ни слова, она стояла и была не в силах даже сдвинуться с места.

— Я вызвал скорую, но почему они едут так долго? — отец встал и собрал осколки разбитой бутылки, а затем выбросил их в мусорный бак.

***

Триш сидела в больнице и ожидала врача, который вот-вот должен был объявить об окончании операции ее матери.

«Что же такое? Почему жизнь может так резко измениться?» — Триш чувствовала одновременно и усталость, и страх. Она боялась, что может потерять свою мать навсегда, она боялась, что больше никогда не сможет увидеть ее. Ей всего лишь семнадцать, и она уже устала от жизни.

Через 35 мучительных дней и ночей

— Мама, почему ты не призналась им тогда? Отца бы посадили, а у нас с тобой все было бы хорошо! Зачем ты его защитила, сказав, что случайно упала? Почему эти следователи вообще поверили такой глупости? Разве тебе не жалко меня? Да ладно, что уж там я, а себя тебе не жалко?

— Так было нужно, — женщина начала раскладывать бутылки мужа.

— Мама, ты меня слышишь? — Ответа так и не последовало. Триш вышла из дома.

«И вот теперь, каждый раз, когда я собираюсь убить себя, я начинаю думать, что тебе станет больно, и просто отхожу на шаг... Значит ли это, что я живу ради тебя?»