Кость, лёд и незримая жертва

Пролог: Кимимаро. Часть третья, заключительная.

***

«Он перестал смотреть на нее, но даже тогда она не хотела его отпустить. Он начал скакать и корчить рожи, но когда остановился, ему показалось, что она стучится внутри него.» ©

Дж.Барри, Питер Пен

***

В город мы вернулись утром, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть частично пострадавших зданий или раненых людей, которые, помогая друг другу, спешили в больницу или организованные шиноби пункты помощи. Возмутительно голубое небо спешило обогреть и приободрить всех тёплым солнцем. Прогнать страх, что им довелось пережить ночью. Со всех сторон доносились возбуждённые перешёптывания, все спешили поделиться друг с другом последними новостями о ночных события, потерях и о поражении Клана Кагуя.

И слыша всё это, я жалела лишь о том, что не могу зажать уши мальчику, идущему между мной и Хаку. Что не могу защитить его от давящей со всех сторон ненависти и радости горожан, связанных с забвением его клана.

Он был последним выжившим.

Устав смотреть исключительно под ноги, я перевела взгляд на Кимимаро, чтобы оценить его состояние и по возможности как-то поддержать, но, кажется, ему было всё равно. Он шёл прямо, не скрываясь, разглядывая людей и дома, словно не слышал ничего из того, что они говорили, словно не чувствовал никакой вины за произошедшее.

Всё это было за гранью его понимания и опыта. И я подумала, что это к лучшему.

Я не знала, что не права, что позже, совсем скоро, это станет для нас небольшой проблемой.

Издалека дом в котором мы прожили без малого год выглядел как пожилой воин, что чудом пережил свой последний бой и теперь прикорнул отдохнуть, так и не сняв доспехов. Красная черепица, покрытая слоем сажи и местами потрескавшаяся, теперь выглядела не нарядной, а грязно-бурой и неряшливой. Светлая древесина, которой было обшито здание, потемнела и была изувечена обгоревшими до черноты пятнами.

Когда мы уверенно свернули к пострадавшему, но всё ещё нашему дому, Кимимаро, который всего мгновение назад не придавал окружающей его разрухе никакого значения, замер, как вкопанный. Выразительные светло-зелёные глаза удивлённо расширились.

— Я... в этом тоже виноват я? — безнадёжно, словно мы в чем-то его упрекнули, спросил мальчик.