Утопая в беспредельном депресняке

7 июня 1975 года Потеря

Я вечно что-нибудь теряю: пуговицы, носки, бумажки с телефонными номерами, книги, время, дар речи, терпение или разум и даже моих родителей. Некоторые вещи теряются как назло — такова уж, видимо, их природа, потому что как бы вы за ними ни смотрели, они все равно пропадают. Выпадают из памяти, из окна, утекают, между пальцев, улетучиваются как дым, короче, теряются. Любопытно, однако, что когда вы о них начисто забыли, они, бывает, находятся, но проку от этого уже никакого.

Я обычно нервничал в присутствии мистера Гудли, задолго до того, как он начал шантажировать Винсента. Мне было не по себе, когда он находился поблизости. Без всякой видимой на то причины, просто так.

Насколько я мог понять, когда Винсент нанимал мистера Гудли, он был подтянутым щеголем, старался ясно выражать свои мысли и был крайне озабочен тем, какое впечатление производит на окружающих.

Однако примерно через год после женитьбы на сестре Макмерфи он перестал следить за своим внешним видом. Это произошло не сразу. Постепенно, мало-помалу он превратился в неряшливого, потрепанного субъекта Лицо его побледнело и осунулось, кожа натянулась, и вся плоть сосредоточилась в мешках под глазами.

Иногда я слышал, как он разговаривает сам с собой. Я прислушивался к тому, что он бормочет. Возможно, для меня было бы лучше, если бы я не делал этого. Но что уж теперь говорить. Век живи, век учись.

Слова, которые произносил мистер Гудли, были мне знакомы, но почему-то не складывались в осмысленные фразы, и о чем шла речь, оставалось для меня загадкой. Не знаю уж, был ли в здравом уме воображаемый собеседник мистера Гудли, но сам он, по-моему, время от времени терял нить разговора. Боюсь, он все больше терял ощущение реальности.

Вы можете спросить, как относилась к этому миссис Гудли, она же сестра Макмерфи? Лично я считаю, что она находилась слишком близко к нему и потому не видела за деревьями леса, если вы понимаете, что я имею в виду. Она была так сильно влюблена в мужа или, скорее, в тот образ мистера Гудли, который она себе нарисовала, что не желала замечать изменений. Поскольку она не относилась к тем женщинам, которых я назвал бы привлекательными, то, очевидно, найдя мужчину, согласившегося жениться на ней, она чувствовала, что мечта всей ее жизни исполнилась. После этого, как и подобает благочестивой католичке, она жила в браке тихо и счастливо и не собиралась ничего менять. Однако остальным было ясно, что с мистером Гудли далеко не все обстоит благополучно. Я знал, что он не алкоголик, поскольку никогда не видел его с бутылкой.