Soap

12 часть

Хосок чувствовал, как с каждой секундой его все больше клонит в сон. Ему было тяжело поднять веки, они медленно закрывались, и в этом не было ничего необычного: на часах-то два часа ночи.

Его хен находился в той же позе, что и раньше. Хосок спиной лежал на диване, пока Юнги был между его ног, уткнувшись лицом в шею рыжего. Это помогло Хосоку успокоиться, когда вечером бушевал уже успокоившийся
шторм.

А затем Хосок почувствовал, как старший зашевелился. Он совсем чуть-чуть приподнялся. Чон был слишком уставший, он едва ли мог раскрыть глаза, все плыло, но он, кажется, понял.

Юнги навис над ним.

Блондин не отдавал себе отчета в своих действиях. Нет, совсем нет. И
совсем не мог себя контролировать, ему надо было дать волю своим чувствам.

Но, что насчет Хосока: он, как минимум, запутался. Он плохо соображал сейчас, но что он знал определенно — так это то, что в его животе снова забушевали бабочки. И он знал, что Юнги собирается сделать.

Когда его зрение все же сфокусировалось, он наконец рассмотрел все детально. Он видел тяжело дышащего Юнги над собой и чувствовал его горячее дыхание у себя на губах.

Во взгляде Юнги было что-то, чего Хосок никогда раньше не видел.
Волнение, страх, смущение, и что-то еще, что-то не такое очевидное: все это смешалось в его взгляде. Но Хосок знал, что это было. Он точно знал.

Это было желание, или, может, что-то другое, но Хосок тоже это чувствовал.

Юнги то опускал, то поднимал взгляд с губ Хосока на его глаза, то и дело прерывая визуальный контакт.

Хосок не думал. И ему было наплевать. Ему так сильно этого хотелось, он так нуждался в этом. Он нарушал собственное же обещание, но, к счастью или нет, ему было на-пле-вать.

Он потянулся вперед, но Юнги отстранился, садясь на диван. Хосок встал и сделал так же, инстинктивно следуя за ним. И теперь они сидели друг напротив друга, лицом к лицу.

— Хосок, — это едва ли было слышно, но оно было, и Хосок расслышал.

Юнги дышал так тяжело, словно только что пробежал целый марафон, и внезапно Хосоку стало ужасно его жаль. Мин ведь и вправду был запутан. Хосок знал, что старший всю жизнь считал себя натуралом, и теперь тому пришлось переосмыслить все.