Мадина

37

Домой добрался к вечеру. Во дворе, взобравшись на стремянку, Хава бережно отламывала одну за другой виноградные кисти и складывала в ведро, висевшее на вделанном в верхнюю перекладину крюке.

- Вернулся?... Что там было? - прервала она свое занятие и устало присела на перекладину.

- Все нормально. - Ибрагим, подпрыгнув на ходу, сорвал дразняще свешивавшуюся над головой большую гроздь крупного зеленовато-белого винограда. Сверху посыпались полусухие листья, и несколько перезревших кисточек, видимо, едва державшихся на ножке, шлепнулись об асфальт и разлетелись вдребезги.

- Ай, что ты делаешь! Когда только повзрослеешь.

- Есть надежда, что скоро.

- Давно мужчина, а мальчишеские повадки никак не оставишь. Вот ведь здесь полное ведро отборного, - ласково укорила Хава.

- А чем же я не мальчик? - весело отозвался Ибрагим, усаживаясь на скамью под раскидистым орехом.

      - Для меня-то ты всегда мальчик. Только мальчики не бывают ростом под потолок.

- Нани, неужто не понимаешь: вкуснее ведь, когда сам сорвешь.

- Рассказывай, рассказывай. Из тебя слова не вытянешь. Как там Абукар, Фатима?

Ибрагим на секунду замер, словно подавившись виноградинкой. Потом, не глядя на мать, сказал:
- Да я не успел к ним заехать. Понимаешь, я бы тогда не смог домой вернуться, а мне завтра в первую смену. Я же по служебным делам ездил. А к Абукару послезавтра поеду.

- Как куда ехать, непременно ты. Неужели на этом вашем заводе один ты работаешь? Ведь только вернулся из командировки. Неужели сегодня кроме тебя никого нельзя было туда послать? - недовольно выговорила Хава, спускаясь вниз, осторожно нащупывая ногой перекладины стремянки.

- Нет, конечно, нани. Туда никто, кроме меня, не мог ехать. Да я б и не позволил, - многозначительно проговорил Ибрагим, и, спохватившись, обрадовался, что мать не смотрела на него, занятая небезопасным, на ее взгляд, спуском.

- Что же это за такие дела, которые, кроме тебя, никто не в силах сделать? - подсела она к сыну.

- Все равно не поймёшь, ты же не инженер. А виноград у нас в этом году хорошо уродился, - сказал Ибрагим, желая переменить тему разговора.