Мадина

55

Реакция Ибрагима была неожиданной для него самого. Оказавшись у цели, он поймал себя на том, что не испытывает особой радости.

Ехать работать в далекую неведомую Африку, знакомую лишь по книгам да телепередачам, конечно же, весьма и весьма заманчиво, и ему трудно было отказаться. Но огорчал целый ряд обстоятельств.

Во-первых, известная неопределенность отношений с Мадиной, боязнь потерять ее. Сознание такого риска беспокоило больше всего. Во-вторых, он до того сжился с коллективом, так привык к заводу, к своим ребятам, что необходимость расставаться со всем этим вызывала искреннее сожаление. В-третьих, мучили угрызения совести, оттого что вновь оставил мать одну, и на сей раз, надолго. Она конечно, не причитала, не обвиняла ни в чем, ведь теперь не его вина в том, что женитьба так и не состоялась. А огорчать сына протестом против поездки не хотела, потому как знала о его давнишней мечте и не желала быть помехой в ее осуществлении. Однако в выражении родного, заметно осунувшегося лица матери Ибрагим находил молчаливый укор себе. Мать он как мог утешил обещанием скоро вернуться. В отношении Мадины тоже принял возможные меры, и прежде всего заручился обещанием Хамзата заняться сватовством, как только пройдет необходимый срок и старики сочтут возможным приступить к делу, не боясь людского осуждения, как- никак, говорить об этом пока еще было не совсем удобно, поскольку не прошло и 3 дней как справили сороковую ночь по дяде.

      Простившись с Мадиной, он отправился к Беслану. Когда неизбежные разговоры с Абукаром, Фатимой и Лидой были закончены, были выслушаны все по-мужски сдержанные напутствия дяди и друзья смогли уединиться, Ибрагим начал.

- Уезжаю я надолго, сам знаешь. На тебя, как на лучшего друга, возлагаю обязанность оберегать ее. Ты близкий родственник, тебе это не составит большого труда. Надеюсь, понимаешь, о чем говорю? Если вдруг там кто-то начнет сети плести, немедленно дай знать моим братьям... хотя, твой отец получше их сможет предотвратить это. И ты вот что, в любом случае сразу же напиши мне.

- Чего ты так беспокоишься? Думаешь, сами не сообразим что делать? Как ты за нее боишься, однако! Уж коли так, не ехал бы вовсе, - посмеивался Беслан.

Но Ибрагим не разделял его веселья. Он сосредоточенно помолчал, оставаясь серьезным, озабоченным.