Зефир с ароматом табака

Навечно дети

Фред тяжело выдыхает перед входной дверью, потому что в потёмках совсем не видно замочной скважины и он совсем не может попасть в чертову квартиру. Он надеется, что его услышат изнутри, когда стучит в дверь, но внутри так громко играет музыка, что идея была изначально обречена. Тогда черноглазый зажимает телефон со включённым фонариком между подбородком и ключицами и, скрючившись в неестественной позе, наконец открывает дверь.

Первое, на что получилось обратить внимание — везде выключен свет. Так еще и в нос ударил резкий запах воска, чего-то горелого и табака вперемешку. Почему-то в груди защемило от резко накрывшего чувства ностальгии, но улыбаться не сильно хотелось, ведь кое-кто опять вредничает. Итон обещал не курить больше.

— Взять твое тело, говоришь? * — Фред появляется в дверном проеме кухни, перекрикивая музыку.

— Отвали, это всего лишь песня, — Итон горделиво вздергивает нос, и выбрасывает окурок в широко распахнутое окно, возвращая внимание к своему зефиру.

Младший в принципе сейчас выглядит странно: из колонок раздается, песня, которую он уже давным-давно удалил из плейлиста, на подоконнике, рядом с тремя парафиновыми свечками разных цветов и размеров (одна из них вообще в форме коровы) пачка самых дешевых, наверное, сигарет, под ногами валяется старая и разрисованная перманентным маркером гитара, а сам Итон, нанизав на одноразовую палочку для суши зефир, жарит его на единственной в этом доме восковой свече. А еще так непривычно уложил волосы и дуется как дурак, обижаясь на что-то.

— Я, когда свечи увидел, думал, что меня ожидает что-то более интересное, чем заигравшее в твоей заднице детство, ¬– Фред сел прямо напротив, облокотившись подбородком о руку улыбаясь как идиот, потому что его мальчик все еще слишком красивый, с отражением языков пламени в глазах. Где-то в душе моментально стало теплее, несмотря на то, что взгляд Итона до сих пор раздраженный.

— А я, когда согласился с тем, чтобы ты пошел работать в школу, не ожидал, что ты будешь целыми днями пропадать среди длинноногих школьниц в коротких юбках, что только и знают, как пускать на тебя всевозможные жидкости! Фу, чертовы жертвы пубертата! — Итон хмурится и буквально канючит, словно маленький ребенок.

— Мне напомнить, как ты себя вел в шестнадцать? А хотя, не многое изменилось — Фред улыбается до предела нежно, что заставляет Итона стыдливо опустить глаза, — Что с тобой творит ревность, ребенок. А этот весь маскарад для чего?