Пять

112 14 2
                                    

Яркое утреннее солнце ударило в опухшие глаза слишком резко, поэтому Паку пришлось их открыть, тут же понимая, что и так до нелепости размытая картинка перед глазами плывет едкими черно-фиолетовыми пятнами. Ослабленной и дрожащей ладонью прикрывая путь настойчивым лучам, Чимин старался найти в себе силы хотя-бы сесть, но тело подавало отчетливые сигналы о своем нежелании что-либо делать. Поясница изнывала пульсирующей болью и молила если не о пощаде, то о незамедлительной смерти точно, и если бы Пак прямо сейчас мог хотя-бы почувствовать свои запястья, то внезапный жар ударил бы ему в голову до еще одной, новой потери сознания.

Вкусовые рецепторы на языке уловили нотки едкого металлического привкуса, перемешаного со вкусом воды из школьного сортира, и Паку пришлось изо всех оставшихся морально-физических сил подавлять внезапный позыв тошноты, огромным узловатым комом застрявшим в сорванной глотке.

Все же, с героическим трудом приподняв непокорное тело, Чимин уперся чуть несломанными ладонями в сырую после долгой ночи землю, чувствуя мелкие корешки и острые стеклышки, доставляющие наименьший дискомфорт в данной ситуации, и перевернулся, вылавливая каждой мелкой клеточкой с какой бешеной скоростью срывается болевой порог внутри него, крупным дождем разлетаясь по уставшим стенкам сознания. Наткнувшись пальцами на острые края очередного докучавшего стеклышка из под пивной бутылки, Чимин, с достаточно громким криком дикой боли на искусанных губах, свалился, упираясь носом в редкие скукожившиеся под бензиновым удобрением городских почв ромашки.

Голова болела от недавней перезагрузки и нанесенных ей ударов, выкидывая частые образы вчерашних издевательств. Руки плавно опустились. Согнутые в локтях и опущенные на траву, они изображали красочную композицию из кровоподтеков, лиловых синяков и рваных ссадин. Школьная форма представляла собой лохмотья после ожесточенной собачьей бойни, и Пак неприятно ощущал отсутствие всех восьми пуговиц на клетчатой рубашке. Запястья, покрытые алыми следами тугих жгутов, слишком резко пульсировали.

Эмоции постепенно проходили, оставляя за собой череду ярких вчерашних воспоминаний, и Чимина невольно бросало в дрожь, когда сознание выплескивало на него очередную волну красочных повторяющихся смачных ударов.

Не хотелось ровным счетом ничего, и если бы Пак отошел на ту сторону прямо сейчас, то далеть бы не стал.

Love in sorrowМесто, где живут истории. Откройте их для себя