~ invidia/зависть ~
{В холодной пустой клетке, подобно змее, вьётся она. Худая, неправильно сложенная, чересчур бледная и адски хохочущая.
— Ну же, мальчик мой, чего ты ждёшь? Он явно лучше тебя, ты только глянь на его мышцы.
Она мурлычет, прижимаясь к прутьям клетки и извиваясь не то от боли в груди, не то от почти неземного удовольствия. Ты внемлешь её голосу, веришь ей, видишь в её глазах собственное отражение и кривишься, ведь это кажется кривым зеркалом, но отзвуками раздаётся, что это истинная правда.
— О, а вот она намного талантливее, ты только глянь на её искусные пальчики, которые издают божественные звуки!
И ты не смеешь возразить, ведь это правда, чёрт возьми! Лучше. Краше. Интереснее. Да, чёрт возьми, это один ты такое ничтожество! И только ты начнёшь кусать от досады пальцы, как она, словно дикий зверь, сорвётся с цепи и бросится к выходу, раздирая своими клыками клетку и вгрызаясь в кожу подобно пиранье.
— Как же он хорош, не правда ли? Не то, что ты, неудачник, ведь ты не добился ровным счётом ни черта, а он — икона, хоть и младше тебя!
Ты не услышишь больше ничего, лишь её смешок, что раскатистым громом ударит в саму макушку. Не успеешь ты оглядеться, не успеешь завистливо сцепить зубы, как она, подобно пороку, накатит, захлёстывая душу полностью.
— Неудачник!
Кусает. И ты не противишься, ведь это правда. Ты поверишь в это, как и в неё саму.
— Ничтожество!
И въедается в кожу. И ты будешь этим наслаждаться, всё ещё желая стать лучше, желая не слышать её голос, но в одночасье ты слышишь лишь её.
— Ты никогда не будешь таким!
И выедает тебя изнутри. До конца. До предела. До нервной дрожи в конечностях и истеричного вопля в припадке неописуемой зависти. А ты и не противишься. Лишь завидуешь и позволяешь ей сожрать тебя. Ведь ты не так хорош, как они, и у тебя всё не так, как у них. Никогда. И никак. Вовек.}
~ dolorem/печаль ~
{Как же печально. Клетка сыра и пуста. Одиночество выедает сердце, и даже демону, что его не имел, кажется, что даже пустота и то пропадает.
— Ох, как же грустно.
И ты кровью подпишешься под её словами, ведь это правда.
— Мир так пуст и неразборчив, что веселье в нём кажется скорее глупым маскарадом неумелых актёров.
И она, неспеша подойдя, выглянет из клетки, бессильно упадёт на колени, печально вздохнёт, отвернётся, схватится за прутья и жалостливо протянет свою колыбельную, в которой будут петь про смерть, смирение, отчаяние и безысходность. И ты подпоёшь, подвоешь, подскулишь, как псинка, как шакал. И сам уныло упадёшь на колени, чувствуя её холодное дыхание.
— И как же веселиться, когда на душе смута?
И ты согласно кивнёшь. Она умна и говорит истину, и оттого ещё меньше осталось сил веселиться и радоваться жизни. О, и подползёт она к тебе, и даже клетка не сдержит её. Лениво подойдёт, слабо качнёт головой, падёт на твоё плечо и словно смерть поцелует, касаясь холодными солёными губами твоей побледневшей щеки.
— Будем вместе грустить?
И ты согласишься, конечно же. И обнимешь её, прижмёшь к себе, добровольно отворив засов её массивной пустой клетки. И даже не заметишь, как душа покидает тело, а глаза твои бледнеют и теряют цвет.
— Мир сер.
И ты согласишься, наблюдая за тем, как мир теряет цвет. И грустно вздохнёшь, обронив остатки былого веселья.
— Мир скучен.
И ты вновь кивнёшь, замечая, как вся твоя энергия пропадает у её мертвецких губ. И всё равно не отстранишься. Просто выдохнешь последнюю каплю своей счастливой жизни и утонешь в унынии.
— Мир печален.
И ты ничего не ответишь, ведь ты уже потерян. Одинок. Пуст. Печален и полон грусти. Ты сам теперь грусть и печаль. И она лишь погладит тебя по голове, сдирая своими когтями твой скальп.}
