Вскоре я вновь обрел способность двигаться. Однако теперь мне некуда было идти. Я снова потерял Динку, потерял ее в третий раз за последние сутки, и похоже, уже навсегда. Меченый собирался превратить ее в такую же тварь, какой был сам, а я без сил сидел с одним ножом в Рыжем лесу и не мог ничего с этим поделать. Разве что перерезать себе горло, чтобы чудовищное горе больше не вкручивалось мне в мозг зазубренным раскаленным шурупом.
Нету. Нету безвыходных положений в принципе. Нету, мать твою, Дима Шухов, чертов предатель, безвыходных положений! Меня всегда выручал твой бессмертный афоризм, даже тогда, четыре года назад на Полых холмах, даже когда нас с «туристами» засыпало в катакомбах Темной долины после взрыва мощного глубоковакуумного боеприпаса, даже когда мы с Мухой нарвались на бандитскую засаду в Диких землях и казалось, что нам пришла полная и окончательная труба. Почему же сейчас я наконец впервые за всю свою сталкерскую карьеру попал в абсолютно безвыходное положение – причем именно тогда, когда жизни моей как раз ничего не угрожает?! Зачем же ты так со мной, Дима, Дима...
Кстати, что ты там говорил про кукурузу, черный ублюдок?..
Я медленно поднялся с земли, не отрывая взгляда от темно-зеленого островка, который вдруг бросился мне в глаза посреди рыжих и коричневых окрестностей.
Черный Сталкер, между прочим, поступил вполне логично. Он выручал меня уже не раз – и на этот раз спас тоже. Потому что если бы мы с Динкой не смогли войти в бункер, мы стали бы искать другой способ выбраться наружу. Может быть, решили бы пересидеть какое-то время в колодце, чтобы не попасться монолитовцам, занявшим здание. Одним словом, меня прикончили бы либо прямо там, в колодце, либо уже наверху, если бы мы все-таки выбрались наверх. Войти в бункер для меня было единственным шансом выжить, и этот шанс сработал. Черный Сталкер пытался спасти мне жизнь – и в результате сделал так, что я сам привел Динку к Меченому и сдал ее любящему папеньке с рук на руки. Теперь понятно, почему Дима так странно вел себя, когда ночью вышел к нашему с Гусем костру, – он уже знал, что либо Динке суждено присоединиться к Хозяевам Зоны, либо мне – погибнуть. Шухов понимал, наверное, что первый вариант окажется для меня хуже смерти и поэтому с такой неохотой поделился кодом от электронного замка бункера. Однако другого выхода он, видимо, не видел.
Одним словом, Черный Сталкер предал меня – подло и по полной программе. Гори в своем ледяном аду, мразь.
Однако он что-то проронил про кукурузу. Что не стоит мне, дескать, соваться туда, куда слепая собака хрен не сунет. Любопытно, любопытно...
Небольшой участок высокой уродливой кукурузы располагался на самой опушке Рыжего леса. Не знаю, откуда он здесь взялся – может быть, когда-то давно какой-то житель Припяти устроил себе за городом огородный участок. Кажется, в то время это было страшно модно и называлось не то самозахват, не то фазенда. Не сказать, чтобы огородник выбрал для этого подходящее место, однако советский народ, говорят, вообще отличался редкостным пофигизмом по отношению к собственному здоровью и будущему. Целый народ сталкеров, стало быть. А может, все гораздо проще и полупереваренные семена принесли в желудках крысы или вороны. За прошедшие годы кукуруза на участке мутировала и разрослась в непроходимую чащобу. Вот туда Рэд Шухов и не советовал мне соваться. А это значит, что именно туда я и полезу. Потому что один раз он меня уже прокинул, и теперь я все буду делать наоборот.
Нет, наверное, на самом деле он все-таки оставил мне какой-то шанс попытаться все изменить. «Разве тебя отговоришь?» – вот как он сказал. Что-то в той кукурузе есть такое, что еще позволит мне побороться. Подземный ход, ведущий обратно в бункер Меченого? Одноместный вертолет? Схрон «Монолита» с комплектом защитного оборудования, позволяющего безопасно пересечь зону поражения Радара? Черный Сталкер дал мне понять, что воспользоваться этой штукой будет крайне рискованно, но он все же оставил мне последний крошечный шанс. Потому что иначе нечестно. Потому что иначе нет свободы выбора и я – просто марионетка в его руках, а такого я не прощу даже Черному Сталкеру. Он все-таки предоставил мне выбор – уйти без Динки или умереть, пытаясь ее спасти. Я неистово ломился через переплетенные ветви и листья гигантской уродливой кукурузы, яростно рубил их ножом, распихивал в стороны неподатливые стволы, продирался через чащобу, словно раненый медведь сквозь старые буреломы, неистово озираясь по сторонам – где? Где эта проклятая штука, из-за которой мне не следовало лезть в кукурузу? Где она?..
А потом я внезапно увидел ее – когда сгоряча уже почти влетел в самую ее середину. И остановился как вкопанный.
Чувство юмора у Черного Сталкера, оказывается, тоже черное. Чернее некуда. Черное, как дьявол-хранитель.
Я медленно приблизился к этой дряни почти вплотную и остановился, молча разглядывая искрящиеся антрацитовые переливы на огромном зеленом стебле. Это выглядело так, словно кто-то выплеснул в заросли кукурузы деготь из пол-литровой кружки, вязкая жидкость неторопливо потянулась вниз и вскоре застыла густыми жирными потеками и невесомыми паутинными нитями, взблескивающими на свету, как черные глаза Динки. Коварная штука: всякий, кто напролом, без оглядки полезет через заросли, непременно попадет в расставленные сети. Особенно она опасна ночью. В темноте лучше вообще ничего не трогать – если не отхватит пальцы гриб-невидимка, значит, влетишь в паутину дьявола-хранителя или в синюю жесть. К счастью, в последнее время эта черная липкая мерзость попадается очень редко, а когда-то ею, по воспоминаниям старожилов, были увешаны все деревья на Милитари и в Темной долине. По первости многие бродяги подцепили через нее ментального захребетника, кое-кому это сначала даже понравилось, но выжить с ним сумел только Сталкер-Призрак. Если это можно назвать жизнью, конечно.
Интересно, а кому-нибудь еще, кроме Призрака, приходило когда-нибудь в голову добровольно вляпаться в дьявола-хранителя, чтобы разрулить безнадежную ситуацию? Говорят, это гораздо хуже смерти. Я так понимаю, это приблизительно то же самое, что продать душу настоящему дьяволу. По крайней мере, я о таких случаях ни разу не слышал. Разумеется, человек, подцепивший дьявола-хранителя, приобретает невероятные преимущества, ему начинает везти буквально во всем – от поиска артефактов до выбора безопасной дороги, но все это везение нивелируется тем, что от него нельзя получить совершенно никакой пользы. За таким счастливчиком тут же начинает тянуться след из множества случайных смертей, и он становится изгоем. Все панически избегают его, как зачумленного, как инфицированного коричневым, потому что всякий, кто перебросится с ним хотя бы парой фраз, кто прикоснется к нему, кому он подмигнет или к кому обратится по имени, умрет в течение нескольких часов – от несчастного случая, от внезапно открывшейся неизлечимой болезни, от пули, от отравления паленой водкой... Он никому не сможет сбыть хабар, потому что всякий, кто прикоснется к добытым им артефактам или попытается их перепродать, умрет. Он не сможет купить себе оружие или снаряжение, потому что всякий, кто что-нибудь ему продаст, умрет. Он не сможет добыть еды или лекарств, он не сможет переночевать в баре «Сталкер», он не сможет получить жизненно важную информацию – дураков помогать ему не будет. Не сможет он и покинуть пределы Периметра – и наверняка не случайно, просто дьявол-хранитель не выпускает свои жертвы с зараженной территории, от которой получает энергетическую подпитку... А через какое-то время он сойдет с ума и бесследно исчезнет в Зоне.
Военные скорее всего уже пытались использовать ментального захребетника в своих целях, но, поскольку прошло уже столько лет, а ни о каких армейских разработках в этом направлении до сих пор не слышно, думаю, эксперименты не увенчались успехом. Дьявол-хранитель без разбору уничтожает всех, с кем хотя бы косвенно контактирует его подопечный, будь то случайные знакомые, лаборанты или высший генералитет сверхдержавы. Полагаю, цена показалась им чрезмерной. И ладушки.
Я медленно опустился на землю, скрестив ноги по-турецки. Прищурившись, посмотрел снизу вверх на колышущуюся на ветру черную кляксу с бахромой паутины у себя над головой. Стиснул гудящие виски ладонями.
Вот он, твой шанс, сталкер. Вот она, реальная альтернатива. Полезай в дрянь, и безумные физические законы Зоны окажутся на твоей стороне. Ты пройдешь через территорию покрытия Радара без всяких защитных устройств. Ты голыми руками расшвыряешь отряд монолитовцев в экзоскелетах и с гаусс-винтовками. Ты возьмешь за глотку Меченого и спасешь возлюбленную. Однако выйти из Зоны уже не сможешь. А через пару дней сойдешь с ума от непрерывного везения и навсегда исчезнешь где-нибудь в Диких Землях или Долине Смерти, как десятки таких же бедолаг до тебя...
У меня была своя теория насчет того, куда деваются везунчики. Ведь если бы им и дальше продолжало так сказочно везти, как раньше, они могли бы разгуливать по Зоне бесконечно долго, удачно находя еду и аптечки в чужих схронах или вынимая их из рюкзаков погибших сталкеров. Однако бродяги с ментальным захребетником за плечами исчезают потому, что такое счастье не может быть вечным. Вполне возможно, что, перекачав определенное количество чужого везения и перенаправив его на своего хозяина, дьявол-хранитель в какой-то момент меняет знак на противоположный и начинает со страшной силой притягивать несчастья. И тогда вчерашний везунчик поскальзывается на ровном месте, ломает себе ногу, напарывается глазом на острый сук, пытаясь приподняться, попадает в трамплин, ломает себе спину, упрямо ползет вперед, ощущая, как в ноги впиваются острые зубы выбравшихся из руин крыс, держа курс прямо в невидимую на солнце жарку... Поэтому от них не остается даже трупов – потому что патологическое невезение продолжает преследовать хозяина дьявола-хранителя и после смерти. Истерзанный труп корежат молнии, рвут на куски голодные собаки, перемалывают блуждающие аномалии... И как знать, может быть, когда тебе в очередной раз невероятно везет, когда ты уходишь живым от мародеров, когда химера пробегает мимо, не заинтересовавшись твоей персоной, когда чертово яйцо вместо того, чтобы убить тебя на месте, покорно ныряет в контейнер для артефактов, – не происходит ли это потому, что где-то неподалеку в кустах лежит скрытый от глаз труп бывшего везунчика, посмертное везение которого сидящий у него на плечах дьявол-хранитель упорно продолжает перенаправлять на всех, кто окажется поблизости?..
Я неторопливо поднялся с земли. Потер друг о друга мгновенно озябшие ладони. Шагнул к черной кляксе дьявола-хранителя, почти упершись в нее лицом. Нет, ничего особенного: плесень и плесень. Черная, жирная, мерзкая на вид. Медленно и осторожно протянул к ней руку. На мгновение мне показалось, что черная дрянь колыхнулась, подалась навстречу моим пальцам. Но это, наверное, был просто ветер...
Опустив руку, я решительно шагнул вперед, с тихим треском разорвав грудью черное пятно адской плесени. Неопрятные куски паутины повисли на моей куртке. Организм отчаянно сопротивлялся разуму, толкавшему его на самоубийственные действия. Кровь бросилась мне в лицо, ноги отказывались повиноваться, по позвоночнику снизу вверх внезапно продрала ледяная струя жидкого азота, когда я развернулся и для верности погрузился в заросли кукурузы, склеенные смертоносной плесенью везения, спиной. Это было как в том фильме, где одному подводнику необходимо было спуститься на сверхвысокую глубину: его легкие были бы неминуемо расплющены при таком давлении, поэтому ему приходилось заполнять их перенасыщенной кислородом несжимаемой жидкостью. Никакого вреда это причинить не могло, но организм однозначно расценивал воду в легких как смертельную угрозу, и некоторое время после поступления жидкости внутрь водолаз мучительно агонизировал, пока его подсознание не приходило к выводу, что все в порядке, и не успокаивалось. Нечто подобное сейчас происходило и со мной – я не ощущал никакого внешнего воздействия, боли или неудобства, но организм просто сходил с ума, требуя немедленно прекратить это издевательство. По всему телу выступила холодная испарина, желудок судорожно сжимался, в горле отчаянно першило, словно от переизбытка адреналина. Тело протестовало, отказываясь умирать ужасной смертью, пусть даже это и должно было произойти лишь несколько суток спустя. Но убивал я себя именно сейчас, именно в эти ужасные мгновения.
Я снова развернулся лицом к разорванному на части, осыпающемуся с кукурузных стеблей на землю дьяволу-хранителю. Дыхание постепенно приходило в норму, уши перестали горячо пылать, тошнота больше не подкатывала толчками к горлу. Интересно, этого достаточно? Подсаживается ли эта дрянь через одежду и защитный комбинезон?..
На всякий случай я зачерпнул немного черной плесени и быстрыми движениями растер ее в ладонях, словно мыл руки с мылом. С отвращением, через силу мазнул ребром ладони по шее. Ну, теперь-то уж наверняка. Дегтеобразная гадость прилипла к ладоням, будто мазут, и обе кисти тут же страшно зачесались, хотя это скорее всего была всего лишь психосоматическая реакция организма. Из рассказов стариков я знал, что сам дьявол-хранитель не ощущается абсолютно никак.
Я с треском выломился из кукурузных зарослей, забрался на пригорок, посмотрел в сторону ЧАЭС. Закрыв глаза, откинул голову назад, подставил лицо осеннему ветру. Интересно, должно пройти какое-то время, чтобы дьявол-хранитель подействовал, или он уже прочно сидит у меня за плечами? Впрочем, времени ждать у меня все равно нет, счет сейчас идет на минуты. Если еще не подействовал, то и Черный Сталкер с ним. Меньше придется мучиться.
Я спустился с пригорка и двинулся к границе выжженного Радаром пространства.
Дьявол-хранитель уже оседлал меня. По крайней мере, было похоже на то, потому что Радар безмолвствовал – я не почувствовал ни малейшего неудобства, ни малейших признаков мозгового расстройства. Может быть, мозгодав неожиданно поломался, или перегрелся, или как раз подошла очередная дежурная десятиминутка для охлаждения системы или ее профилактического ремонта. Безмолвствовал и организм – видимо, на сегодня он уже утомился впустую реагировать на смертельную опасность. Я быстро шагал по черной земле, вздымая миниатюрные облачка сизого пепла, и мне было решительно на все наплевать. Я шел за Динкой, и ни один урод сейчас не мог меня остановить.
В землю прямо передо мной ударила пуля снайпера, далеко разбросав влажный дерн. Организм тут же очнулся и завопил, что надо немедленно упасть навзничь, но я сцепил зубы и упорно продолжал шагать дальше. Либо дьявол-хранитель самостоятельно, без моего участия устранит эту проблему, либо я получу пулю в голову и этот безумный день наконец закончится. Оба варианта меня вполне устраивали.
Вторая пуля взвизгнула впереди меня, после чего снайпер замолчал. Причин этому тоже могло быть сколько угодно – от непредвиденного отказа оружия до внезапного инфаркта. В жизни бывает столько нелепых случайностей.
Я решительно двигался вперед. В голове у меня не было совсем никаких мыслей, никаких планов – например, о том, как мне прорываться через тройной забор колючей проволоки, как искать вход в бункер Меченого, как вламываться в эту крепость с железными герметическими дверями. Пусть насчет всего этого голова болит у дьявола-хранителя. Я принес ему в жертву себя, а это не так уж мало, поэтому пускай отрабатывает.
Я пересек выжженное пространство и направился к забору из колючей проволоки. С той стороны по территории бродили несколько монолитовцев, еще несколько часовых располагались на вышках по углам огороженного проволокой периметра. Прекрасно. Не скрываясь, я в полный рост двинулся к воротам.
Монолитовцы не стали тратить времени на грозные выкрики и предупредительные выстрелы в воздух. Пулеметчики на вышках тут же развернули свои бандуры в мою сторону. Однако две вышки так и не открыли стрельбу – одной на линии огня мешала крыша двухэтажного административного здания, а со стрелком на второй что-то случилось – по крайней мере, пока я продвигался к забору, он так и не шевельнулся, так и не изменил позы. Думаю, ему очень не помешал бы врач.
Пулемет на ближайшей ко мне сторожевой вышке успел дать только одну короткую очередь, прошедшую значительно выше моей головы, после чего его ствол с грохотом разорвало, покалечив стрелка осколками. Другой пулеметчик выстрелил дважды, после чего тоже умолк и принялся хлопотать возле своего заглохшего оружия: я бы не очень удивился, узнав, что он по разгильдяйству прихватил в караул почти пустой рожок с патронами.
Патрульные на территории тем временем изготовились к стрельбе из гауссов. Одному из них, по-видимому, было плохо видно меня через тройной ряд колючки, поэтому он сошел с протоптанной вдоль забора тропы и просунул длинный ствол винтовки между проволок. Это была ошибка, потому что прицельным устройством он зацепил растяжку противопехотной мины на внешнем ряду заграждения. Взрывом его опрокинуло на спину, а колючая проволока во всех трех рядах разом опала, образовав проход, достаточный, чтобы в него пролез человек: осколки мины разлетелись так удачно, что рассекли проволочное заграждение в нескольких местах. Оно и понятно, сегодня ведь мой день.
Я взял направление на получившийся проход и двинулся к нему прямо через минное поле перед охранным периметром, совершенно уверенный, что, куда бы ни наступил, везде окажется свободное от мин пространство. Один из монолитовцев попытался выстрелить в меня, но в последний миг перед выстрелом оступился, дернул стволом винтовки и влепил бронебойную пулю в поляризованное забрало шлема своего коллеги. Еще один боец выронил гаусс и упал на колени, беспомощно заскреб пальцами в перчатках по груди и шлему – уж и не знаю, что там с ним приключилось. В общем, за проволочное ограждение я проник беспрепятственно.
За ограждением царил обычный для верхних уровней Зоны хаос заброшенной стройплощадки. Лежали штабелями бетонные швеллеры вроде тех, из которых был сложен блокпост на выжженной территории. Повсюду валялись стальные трубы разных диаметров. Выныривали из земли бетонные воздухоотводы, из пригорков неестественно правильной формы, прикрытых стальными листами и прямоугольными люками, торчали кабели и радиомачты. Отыскать в этой мешанине вход в бункер было совершенно нереально.
Словно в ответ на мои мысли, люк в боковой поверхности одного из пригорков откинулся, и наружу опасливо выглянул молодой боец в ССП без шлема и оружия. Я тут же зашагал к нему. Увидев меня, он торопливо захлопнул люк, но тот не закрылся до конца: что-то твердое попало между петель. Когда я приблизился ко входу в бункер и, откинув люк, забрался внутрь, парнишки уже не было: удрал куда-то во внутренние помещения. Ну, сиди тихо, брат, и скорее всего не пострадаешь. И молись, если ты поднял тревогу.
Я равнодушно спустился вниз по бетонной лестнице мимо крепко спящего караульного. Второго нигде видно не было – скорее всего мучился поносом в туалете. Дальше подсказывать мне дорогу необходимости не было, коридор, по которому меня тащили двое монолитовских ублюдков, я запомнил достаточно хорошо. Все двери, мимо которых я проходил в коридоре, были наглухо задраены либо плотно прикрыты, чтобы находившиеся в бункере монолитовцы не заметили меня раньше времени. Наверняка у каждого из них нашлось сейчас какое-нибудь суперсрочное и сверхважное дело. Что ж, мудро. Как говорит в таких случаях один страус, делай что должно и будь что будет, а потом посмотрим, у кого больше тузов в рукаве.
Меня внезапно кольнула тревожная мысль. А когда именно дьявол даст обратный ход и обрушит на мою голову многочисленные несчастья? Может ли быть такое, что количество везения, которое он передает своему хозяину, всегда одинаково, поэтому если расходовать его быстро, щедро, в каких-то глобальных масштабах, значительно превышающих положенное по теории вероятностей – скажем, вынудить его внештатно отключить Радар или помочь мне проникнуть в укрепленный бункер, – то может ли так случиться, что выделенный мне запас везения истощится значительно быстрее, чем если бы я с его помощью искал какие-нибудь пустяковые артефакты? На всякий случай следовало исходить из того, что мне отпущены не дни, а часы, может быть, даже минуты.
Возле двери в помещение с резервуарами дорогу мне внезапно заступил, вышагнув из бокового коридора, один из тех монолитовцев, что волок меня отсюда полчаса назад. Кажется, именно через него разговаривал со мной Меченый. Черт его знает, вроде он – тогда на нем был шлем, и я мог ошибиться.
– Стой на месте, – велел он, направив на меня «Форт».
Вместо ответа я показал ему руки, измазанные черной плесенью, и он, кажется, понял, в чем дело. По крайней мере, в его глазах что-то изменилось, и он, не тратя больше времени на разговоры, пять раз стремительно выжал спуск. И пять раз подряд совершенно случайно вышла осечка. Хороший пистолет – «Форт», но уж больно ненадежный по сравнению с аналогами. Патроны в стволе порой перекашивает.
Я не стал ожидать, каким образом дьявол-хранитель избавит меня от надоедалы на этот раз. Количество отпущенного мне везения действительно могло быть ограничено, и не стоило неосмотрительно расходовать его на такие пустяки. Поэтому одновременно с шестой осечкой мой «Боуи», молниеносно выхваченный из кармана, рассек противнику горло. Отчаянно захрипев, монолитовец отшатнулся назад, и я аккуратно принял из его вздернутой руки пистолет.
Сунув нож в карман и отодвинув в сторону свежий труп, я открутил штурвал двери и потянул ее на себя.
– И снова здравствуйте, – произнес я, перешагивая через высокий порог и поднимая пистолет.
Оба металлических цилиндра были приоткрыты. В одном из них лежала моя Динка и широко раскрытыми глазами смотрела на меня. Эдуард Борисович стоял возле металлического шкафа и щелкал тумблерами.
– Отойди, – сказал я. – Руки по швам, падла. Быстро!
– А, уже вернулся. Оперативно. – Меченый бросил на меня короткий взгляд через плечо. – Вижу, вижу. Вляпался в дьявола-хранителя, придурок. Молодец, сообразительный. Пустяка только не учел: я – один из Хозяев Зоны! – Он повернулся ко мне, с виноватой улыбкой пожал плечами: типа, видал, как оно все обернулось? – Здесь я определяю, как все должно происходить. Я определяю, как должен работать дьявол-хранитель, понимаешь? В моем присутствии физические законы вашего мира не действуют. Вернее, я определяю, действуют они или нет, это мой выбор и мое священное желание. Понял, бродяга?
– Ты ни черта не определяешь, шут гороховый, – сказал я. – Ну, давай поспорим на десятку: выстрелит теперь или нет, когда против твоего телекинеза работает всемирный закон подлости? Одной красавице самое время вылезти из ящика и попрощаться с папой.
– Дурак ты, Хемуль, – с сожалением произнес Динкин папаша. – Ты мог бы иметь многое. В результате лишишься даже того немного, что у тебя уже было.
– По-моему, ты читал в детстве слишком много американских детективов, – сказал я, не спуская с него дула пистолета. Придвинувшись боком к цилиндру с Динкой, я наклонился и начал старательно выдирать провода из его изголовья, чтобы Байчурину не пришло в последний момент в голову ценой собственной жизни запустить свою адскую машину. – Говоришь какими-то голливудскими штампами...
Тяжелая стеклянная крышка резервуара вдруг обрушилась сверху, с силой ударив меня по голове и плечам. Все-таки папаша совсем не был уверен, сможет ли остановить пулю, выпущенную хозяином дьявола-хранителя, поэтому попытался обезопасить себя другим способом.
«Форт», выбитый у меня из руки, упал внутрь саркофага из стекла и металла.
Я почувствовал, как мое сердце вновь стиснула беспощадная рука. Только на этот раз хватка была не щадящей, а смертельной. Я хватанул воздуха широко раскрытым ртом, в глазах у меня вспыхнули кровавые круги, перечеркнутые волнистой огненной линией, но в этот момент что-то громко треснуло и полыхнуло в металлическом шкафу за спиной моего противника. Он в панике метнулся туда и снова принялся щелкать тумблерами, оставив меня в покое. Дьявол-хранитель продолжал оберегать меня.
Приподнявшись с пола, я выхватил нож. Мы с моим хранителем оставлять противника в покое не собирались.
Я бросился на него со спины, нарушив всякие представления о благородном поединке и честной драке. Однако он уловил мое движение и встретил меня сокрушительным ментальным ударом. Я снова скорчился на полу, но добить меня он опять не смог – с грохотом лопнуло металлическое крепление одной из ламп под потолком, и на едва успевшего прикрыть голову руками Меченого посыпались куски железной арматуры и осколки стекла. Я тут же откатился в сторону, пытаясь прийти в себя и одновременно найти позицию для новой атаки.
Похоже, силы были равны. Я не мог достать Меченого ножом, а дьявол-хранитель не позволял ему убить меня. Пат.
Тяжело дыша, мы стояли в разных углах комнаты и исподлобья разглядывали друг друга. По-видимому, понимание тупиковости ситуации посетило нас одновременно.
– Я думаю, нам следует это обсудить, – негромко проговорил Борисыч. – Возможно, я действительно слишком многого хочу, слишком много требую. Что, если нам прийти к разумному, обоюдовыгодному компромиссу, который позволит каждой из сторон...
Он говорил и говорил, и с каждым произнесенным им словом я все острее ощущал, что он заговаривает мне зубы. Что ему для чего-то нужно выиграть немного времени. Но чего он пытается добиться, понять я никак не мог.
Я начал понимать это, только когда вновь двинулся вперед, а невидимая сила приподняла меня над полом и припечатала к противоположной стене.
– Ну, вот и все, – любезно улыбнулся Меченый. – Всего-то и делов было – взять под контроль твоего захребетника. Полминуты времени. Все, нет больше у тебя никакого везения. – Он указал на меня мизинцем, и я ощутил тяжеловесную затрещину, от которой моя голова резко дернулась вправо. – Щенок. Ну, для чего это все было нужно? – Новая затрещина на расстоянии, с другой стороны. Из носа у меня бодро заструился теплый ручеек. – Тебе это нужно, зятек? Мне точно не нужно. Никакого удовольствия мне это не доставляет... – Мою левую руку начало выкручивать из суставной сумки, и я зашипел от боли.
Проклятый колдун распял меня на стене и медленно, со смаком выворачивал мне конечности, пережимал артерии и капилляры, вонзал тонкие иглы боли в нервные узлы. Он позабыл обо всем на свете: о том, что он высшее существо, о том, что в помещении находится его дочь, о том, что он дико пытает собственного, с позволения сказать, зятька. От ослепительной боли я несколько раз выключался, но Меченый тут же приводил меня в чувство. Он что-то говорил, но я ничего не мог расслышать сквозь нарастающий гул в ушах. Он стоял внизу, запрокинув голову и глядя на меня огромными Динкиными глазами, наслаждаясь моей беспомощностью и моими мучениями. Я изо всех сил старался вывернуться из его невидимой хватки, но силы были слишком неравны: казалось, что меня прижали к стене гигантским куском глины, так что я едва был способен дышать.
Это продолжалось долго, очень долго. Возможно, несколько тысячелетий. Это продолжалось до тех пор, пока вдруг не раздался грохот пистолетного выстрела, мой палач не опрокинулся на спину, а сам я не свалился со стены вниз.
Пока Меченый пытал меня, Динка подобрала валявшийся в ее хрустальном гробу пистолет монолитовца и по-своему решила исход поединка. Хорошая все-таки штука – «Форт»: запросто может сработать даже после шести осечек подряд.
Борисыч неподвижно лежал на полу в луже из собственной крови и мозгов. Зря он так растопыривал пальцы. Решил, что мнения Динки можно не спрашивать, что он способен все решить за нее. Напрасно. За те полтора десятка лет, что они не виделись, его Червячок отрастил острые коготки и зубки. И собственное мнение размером с трехэтажный дом.
Пистолет вывалился из ее руки, и я услышал, как он глухо стукнулся о цементный пол.
