День клонился к концу. Алое зарево заката, предвещая тихую и звёздную ночь, маячило на горизонте. Чёрные силуэты сосен и елей резко выступали перед садившимся за горы кругом солнца; ветер, перебирая ветви мелкого кустарника, дул с юга. Наполнив себя до краёв солнечным теплом, лес медленно и охотно отдавал его мутному от мошкары воздуху. Всё - начиная верхушками деревьев и заканчивая шустрыми ужами - ленилось и благодарно пело о прошедшем дне, о высоком-высоком небе, о прозрачных ключах с прохладной водой...
До ближайшего крупного селения, где можно было выгодно продать купленное за Хрустальным хребтом добро, оставалось около трёх дней пути. Рахман, будучи опытным купцом, знал, что через день начнётся ярмарка в Суштабе, а через два – в Гриламонде, в «столице» балаганов, кабаков, таверн и лавок. «Гриламонда – коварный город, - говаривал отец Рахмана, сколотивший себе состояние и небольшой флот на поставке оружие в варварские Западные Чертоги, - не зря он носит женское имя: здесь, сын мой, ты можешь разбогатеть, а можешь и остаться без штанов.» Рахман также знал, что его спутники: мелкие скупщики-помощники, охранники, переводчик и прочий люд, необходимый в торговом деле, - вполне могут добраться до Гриламонды за сутки. Нужно только хорошенько отдохнуть перед долгой и непростой дорогой.
- Стой, стой, - заметлив коня, купец обернулся назад, - побережём силы, оставим их на завтра. – Тут он пригладил смоляную бороду и обратился к ближнему охраннику: - Это хорошее место?
Парень лет двадцати, ехавший позади Рахмана, быстро пробежался взглядом по шумевшим от ветра кустам, – возможным местам засады, - а остальные, спешившись, углубились в лесную стену. Вскоре главарь наёмников, высокий и хмурый мужчина, появился между стволами давно покосившихся деревьев и, поигрывая увесистой булавой, обратился к Рахману:
- Да, дорогой Рахман, это хорошее место... чистое.
- Значит, добро, - купец опустился на землю, - значит, привал.
Лица сопровождающих просияли: такой переход вымотал бы даже бывалых путешественников. Остерегаясь головорезов и охотников за чужим богатством, Рахман старался вести свой караван по мало известным торговым дорогам, которые были много длиннее прямого пути.
К тому моменту, как солнце окончательно скрылось и на небо несмело высыпались первые звёзды, лагерь был разбит, а вокруг лёгких палаток горело пять-шесть жарких костров с дымящимся походным кушаньем. За самым большим костром сидел сам Рахман и люди, заслужившие его доверие: Сив и Ранул - бойкие и весёлые молодые охранники, казначей, несколько мелких торговцев, выполнявших поручения в городах, да сутулый старик с потёртой лютней в руках. Вести разговор никому не хотелось – одолевала усталость.
- Старик, - Сив похлопал лютниста по плечу, - я вижу лютню в твоих руках. Брось её в огонь, если ты не умеешь на ней играть: нет пользы от инструмента без мастера! Если же ты способен извлечь из этой лютни хоть какой-то звук – сыграй! Мы не осудим тебя за грубую ноту или твой старческий голос.
Старик глянул на купца. Тот кивнул. Тогда лютнист выпрямился, и разморенный лес услыхал поистине интересную историю.
