Утолив телесный голод
И напившись всласть вина,
Повелитель бурь могучих
Думал думу про себя:
«Старый друг спешит с дарами
На смолённых кораблях.
С ним, не ведая печали,
С кубком бронзовым в руках
Обо всём вели беседы,
Всё летело на уста.
Много зим прошло суровых...
Два мы старых короля:
Он на юг, а я – на север,
Он – приветлив, я – суров,
Край его цветёт плодами,
Мой же стонет от снегов».
Встал король, глядит по кругу;
Гобелены, пуфы, шёлк
Не пришлись ему по вкусу,
Не возьмёт владыка в ток:
Что хорошего в сосудах
Из драконьего хребта,
Если с голоду сжигают
Люди детские тела;
Для чего весит картина
В пышной раме золотой,
Если гонит ветер буйный
Все стада в свой лес густой;
Если волки злые воют
У крестьянского двора,
Для чего хрусталь и мрамор,
Бархат, пурпур и шелка?
Из гранита стены плачут,
Плесень нежится в углу;
Тихо трескают поленья,
Шепчут сплетни королю.
Воет ветер непокорный
За окном, терзая брег,
Рушит скалы вековые,
Крутит с крыш колючий снег.
Повелителя терзает
Молча давняя таска:
Как бы ни был край печален –
Всё родная сторона.
«Пусть снега метут лихие,
Пусть конюшни заметёт, -
Всё продам добро из башен,
Не погибнет мой народ!
Я один его спаситель!
Плечи тянутся к земле
От такой тяжёлой ноши.
Кто ж придёт на помощь мне?..»
Притянул король устало
Кресло старое к огню.
Входит дочерь в тёплом платье,
Молвит ласково к отцу:
«Ты опять себя терзаешь?
Брось смятенье в пустоту.
Отдохни, поспи немного...
Я ж на сон тебе спою.
Пусть мой голос не приветлив,
Память девичья крепка.
Сотни знаю я сказаний,
Их припомню для тебя».
«Ты одна моя опора,
Всё решишь в своей главе.
Хорошо, уговорила:
Я посплю, а ты ж спой мне».
Танец дикий пламя пляшет,
Очаровывает в миг.
Под бровями белозверя
Веки смежил наш старик.
