Альманах Одиночества

Крушить и созидать.

 — Ты мудила! — кричу я, не помня себя в пьяном угаре, прямо в его рыжую наглую рожу, — Всем мудилам мудила! Король мудил! Мудила с большой буквы М. Мать твоя была мудилой, и отец твой был мудила, и родили они такого же мудилу. Вот да! Ты потомственный мудила!

— Остин, черт тебя бери, я просто спросил, где твои чертовы ключи? — чертыхается Хамфрилд, держа меня, чтобы я не упал.

— Да тут не заперто, — говорю я ему и он, ругаясь еще больше, открывает дверь с ноги и кидает меня на кровать. — Все, отоспись тут и завтра вечером жду тебя на деле.

— Хамфрилд, — все плывет, я кладу руку ему на плечо и смотрю в его холодные и безумные, как у акулы глаза, — Знаешь, кто ты?

— Кто? — внимательно слушает он.

— Ты мудила, — я слышу смех Арсения, тяжелый вздох этого рыжего засранца и отрубаюсь. 

Утром я просыпаюсь раньше будильника от противной головной боли, сползаю с кровати, натягиваю на себя форму и выхожу в пустой холодный коридор, вдоль которого тянутся комнаты, подобные моей. Нет, неправильно, сейчас я в Переулке, работаю на фабрике, а Хамфрилда я встретил гораздо позже. Мысли путаются и виной этому даже не близость смерти, так всегда было, мой человеческий мозг слишком мал для подробностей моей длинной жизни. Боль была тогда просто невыносима. Мою голову словно сжимали и растягивали одновременно, сверлили туда сотней дрелей, пропускали через мясорубку, снова и снова, каждую секунду. Держась за стену, спотыкаясь о свои ноги, я выбежал на улицу, где холодный ветер пробрался под мою пижаму, поверх которой я и натянул свой рабочий плащ. Боль от головы начинала идти к костям, пересчитывала каждый позвонок и доходила до пальцев ног. Я знал, чем это кончится. Нельзя было это так запускать. Я побежал, как можно дальше от дома, чтобы никто после не выследил, а по пути придумывал план действий, но вершиной моего нынешнего мыслительного процесса, было переставление ног в нужном порядке. А потом я почуял этот запах, запах свежей крови, и теперь даже переставление ног было не в моей власти.

— Остин! — я слышу, как кто-то кричит, словно из-под воды, и несколько секунд у меня уходит, чтобы осознать, что это мое имя и прийти в себя. Перед глазами все плывет. Я делаю шаг назад, чтобы сохранить равновесие, хватаюсь рукой за голову и вижу, что вся моя ладонь в крови. — Остин! — Голос становится слышен четче, взгляд фокусируется на телах лежащих у моих ног. — Остин, черт возьми! — Я знаю этот голос. Повернувшись, мой испуганный взгляд встречается с таким же взглядом Кайла. Он стоит в нескольких метрах от меня, под глазом и на подбородке проступали два огромных синяка, висок кровоточил, одежда была порвана, а руки покрыты ожогами. За его спиной столпилось еще несколько Томтитсонов, выглядевших не лучше. Мы были на углу какого-то дома.