Двадцать до этого дней от Огигии острова гнали
Бури и волны меня. Заброшен теперь и сюда я
Богом, чтоб новым напастям подвергнуться…[2]
Гомер. Одиссея
Много лет назад, когда у меня в хозяйстве было всего два кота, вернее, кошки, я объявила, что если возьму себе третьего, то назову его Мяу Цзэдун, для краткости — Председатель.
— И нечего на меня пялиться, как на полоумную, — говорила я друзьям, которые, видимо, подозревали во мне именно это состояние ума. — Как по мне, это очень даже забавно.
Шутка, впрочем, была с двойным дном: сарказм заключался не столько в имени, сколько в самой вероятности того, что я когда-нибудь решусь на столь решительный шаг — так, во всяком случае, мне казалось в мои двадцать четыре, когда после трех лет совместной жизни мы только-только расстались с Джорджем, за которого я всерьез рассчитывала выйти замуж, а на попечении у меня оказалось все наше совместно нажитое потомство: кроткая нравом, белая и пушистая Вашти и по-королевски невозмутимая дымчато-серая табби по имени Скарлетт. С одной стороны, я, конечно, была благодарна, что мое одиночество будут скрашивать две такие красавицы, но с другой — осознавала и грядущие для всех нас в моем теперешнем статусе осложнения, о которых я и помыслить не могла, пока питала надежды на вечные наши с Джорджем отношения. В то время я ютилась у подруги в свободной спальне, лихорадочно пытаясь наскрести на съемное жилье и одновременно отвергая такие варианты, как «сдам кв. в отл. сост., недорого (без дом. жив-х!)». Нечего было думать и о том, чтобы завязать роман с каким-нибудь обеспеченным аллергиком. Сама же я работала в благотворительной организации, которая в основном держалась на волонтерах, «Юнайтед уэй оф Майами-Дэйд», поэтому в конце месяца на моем счету редко оказывалось больше пятидесяти долларов. Естественно, прививки, травмы, болезни просто подкашивали наш и без того скудный бюджет.
— …Не говоря уже о социальной подоплеке, — подхватывала моя подруга Андреа. — А заключается она в том, что в мире немало бродячих котов, которых ты еще можешь пригреть, пока тебе двадцать четыре и ты одинока. Но учти, недалек тот день, когда соседские мальчишки начнут тыкать в тебя пальцем и называть не иначе, как «старуха-вдова Купер», а на вопрос: «Кто тут живет?» станут отвечать: «А, это — старая карга Купер, кошатница, она “того”, у нее не все дома… только кошки».
