505

2

Похмелье? Да. Сильное? Да. Музыка сверху? Конечно же да.

На этот раз песня была незнакомая, но мелодия была классной и, судя по всему, она бы понравилась Чанбину. Может быть, ему стоило хотя бы спросить название и заодно извиниться, когда он встретит его, потому что его вчерашнее поведение, а точнее бездействие ни в какие рамки не лезет.
Он потер лицо ладонями. Голова раскалывалась, а разодранные костяшки на пальцах неприятно пульсировали. Чанбин помнит, к сожалению, все. Он всегда все запоминал, даже если был пьян до потери сознания. Он рассматривает свои руки и ненавидит себя за то, что не может сдержать себя, когда обижен или раздражен. Его настроение, которого и так почти не было, вмиг портится.

Он встает с кровати медленно, чтобы боль в голове и в каком-либо другом месте не усилилась и плетется на кухню за стаканом воды. Уджин и Минхо добродушно помогли убраться вчера. Кроме Чана — он добродушно помог убрать себя из квартиры. Кое-где мусор все равно остался, и Чанбину пришлось убирать остатки с больной головой и сердцем.
Поднимая пустую пачку из-под рамена и кидая ее в мусорный пакет, его взгляд падает на небольшую трещину на панели, имитированной под кирпич. А рядом — маленькое пятно засохшей крови.
Чанбин испустил нервный смешок. Сколько он ни пытался избавиться от этой дурацкой привычки — все равно все сводится к одному. Пакет выпал из рук и он, резко развернувшись и наплевав на уборку, сел на пол к дивану. На него снова накатило раздражение и очень захотелось ударить кулаком об пол. Именно — он злится из-за того, что злится. Замкнутый круг.

И Чан снова стал причиной этого замкнутого круга. Чанбина совсем не должно было волновать все то, что происходит в жизни его недопарня. Потому что никаких условий не было. Они даже не близки настолько, чтобы интересоваться тем, с кем они переписываются, с кем разговаривают по телефону, что едят на ужин.
Но с диагнозом собственничества иметь свободные отношения опасно. Именно из-за разбитых костяшек Чанбина и потраченных нервов обоих.

*flashback*

В полной темноте было сложно отыскать кровать, поэтому Чан, как всегда нетерпеливый и грубоватый, прижимал Чанбина к холодной стене, недалеко от закрытой на замок двери. Дыхание у него уже сбилось, в отличие от Со, который, почему-то, осторожничал и медлил.
Горячие руки Чана скользили по менее горячей спине и ребрам Чанбина, все же заставляя того чуть прогибаться в пояснице и судорожно вздыхать. И он был готов поспорить, что из-за его действий Чан победно ухмылялся. Он всегда так делал, когда заставлял Чанбина испытывать что-то подобное, потому что обычно от него можно мало чего дождаться.