Недоработки

«Может»

Холодный кафель приятно остужал её горячее тело, по она сидела в ванной комнате, облокотившись на стену. Она сидела тут вот уже два часа, не вставая, но не от протеста, а от усталости. Всё болело, а голова особенно, там, где она получила удар. Наверняка уже сейчас зарождается синяк.

За дверью всё стихло, так как Эду, наверное, надоело долбиться сюда вот уже которые часы, не получая от неё ответов. Наверняка, он уже остыл и когда она выйдет, он всё ещё будет на неё зол, но теперь, всё может быть обойдётся лишь криками и руганью, нежели крепкой поркой. Но даже если так, она ещё не была готова открыть дверь. Не сейчас, не через час. Возможно, ему придётся взломать замок, чтобы теперь с ней увидеться. Не то чтобы он не пытался сделать это до этого момента.

Всхлипы уже давно прекратились, сменяясь лишь сопением и и шмыганьем носа, полного соплей от нескончаемых слёз. Да, сейчас она была не в лучшей форме. И уже навряд ли когда-нибудь будет.

Растянутый свитер неудобно колол и чесался, а узкие джинсы то и дело сжимали ляжки, но она не двигалась, чтобы стало комфортнее. Слишком боялась лишнего движения, лишнего звука, не желая привлекать хоть какое-то внимание со стороны её мужа.

И это было так странно. Ведь когда-то, она и подумать не могла, что что-то подобное однажды произойдет. Говоря "да", пять лет назад на их свадьбе, она могла думать только о том, что выходит замуж за успешного стоматолога, что у них будет своя собственная квартира и возможно, даже ребёнок. И в чём-то она действительно оказалась права.

Её муж был успешен, у них и вправду была своя квартира, пусть и на ипотеке, но вот детей не наблюдалось на горизонте совсем. Бесплодие лишило их собственных детей, к сожалению их обоих, но вот только истерику из этого устроил Эдуард, а не она. И тогда произошла их первая крупная ссора.

Конечно, они и до этого ругались. Вернее, он кричал на неё, хватая и толкаясь, а она с плачем пыталась противостоять. Но ни одна попытка сопротивления не оказалась успешной, а потому, даже эти жалкие вспышки бунта она в себе подавила. Не помогали, да и доставляли лишних проблем. В конце концов, жена должна слушаться мужа, а значит и принимать на себя все его удары беспрекословно и смиренно. Так она и делала, как бы больно иногда не было.

С семьёй она, кстати, теперь уже тоже почти не виделась. Изредка, лишь на Новый Год, да её День рождения, они её навещали. Лучшие дни в году, как она сама считала. Потому что в эти дни она могла не ждать нового подзатыльника ни за что, не слышать угроз и хлеста ремня. Всё было спокойно, гладко и без ссор. И именно поэтому она молчала. Кто поверил бы ей, когда они видят её всего два раза в год, в благосклонные к нему дни?