ПРИРОДА

Часть 1

ПРИРОДА

В этом климатическом поясе едва ли не в любое время года случают­ся дни, когда мир становится совершенным, когда воздух, небесные тела и земля приходят к гармонии, как будто природа решила потешить своё потомство, когда и на этих унылых высоких широтах мы радуемся светозар­ному теплу Флориды и Кубы и нам нечего больше желать, когда всё живое блаженствует, а лежащий на земле скот погружается в глубокие спокойные раздумья. Подобная безмятежность присуща, прежде всего, погожей ок­тябрьской поре, которую принято называть бабьим летом. День всё длится и длится над ширью холмов и прогретых полей. Кажется, что жизни не хва­тит, чтобы пережить один за другим все солнечные часы его. В уединён­ных местах мы не чувствуем себя одинокими. У лесных врат изумлённому обитателю сего мира приходится отказаться от городского понимания ве­ликого и малого, мудрого и глупого. Заплечный мешок привычки спадает с его спины, стоит вступить ему в эти пределы. Здесь присутствует свя­тость, способная посрамить наши религии, и реальность, заставляющая усомниться в наших героях. Здесь обнаруживаем мы, что Природа является обстоятельством, которое умаляет все прочие обстоятельства — подобно Богу судит она всех пришедших к ней людей. Ночью или утром выползаем мы из своих тесных, перенаселённых жилищ и видим, какие величествен­ные красоты нас окружают. С какой охотой бежали бы мы препон, что ли­шают их подлинной силы, расстались с софистикой и сомнениями и дали бы природе войти в нас. Приглушённый лесной свет — вдохновляющий, героический — подобен вечному утру. Издревле ведомые людям чары этих мест овладевают нами. Стволы сосен, тсуг и дубов представляются наше­му изумлённому взору сверкающими клинками. Молчаливые деревья хотят, чтобы мы поселились рядом с ними и оставили помпезную пустяшность былой жизни. Божественные небеса и бессмертная смена времён года не знают ни истории, ни церкви, ни государства. Как легко устремляемся мы навстречу открывающимся далям, будучи поглощёнными новыми кар­тинами и быстро сменяющими друг друга мыслями; воспоминания о доме постепенно вытесняются из нашего сознания, память изглаживается тира­нией настоящего, и мы уже победно ведомы природою.

Эти лечебные чары отрезвляют и исцеляют нас. Эти простые со- присущие нам радости действуют на нас благотворно. Мы возвращаемся восвояси и находим друга в материи, к которой учёный мир с его претен­циозной болтовнёй призывает относиться с презрением. Расстаться с ма­терией мы не можем; душе дорог её старый дом: камень и земля для наших глаз, рук и ног то же, что вода для нашей жажды. Незыблемая вода и холод­ное пламя; какое здравие и какое сродство! Природа, всегдашний старый друг, любезный друг и брат, когда увлечены мы беседой с чужаками, являет нам свой честный лик, берёт нас в оборот и, пристыдив, заставляет забыть о пустяках. Человеческим чувствам в городе тесно. Ежедневно и еженощно покидаем мы свой дом, чтобы напитать глаза горизонтом; простор для нас, словно вода для омовения. Природные влияния разнообразны — от ох­ранительного узилища до самых радостных и самых важных даяний вооб­ражению и душе. Это не только ведро студёной ключевой воды и костёр, к которому спешат продрогшие путники, но и возвышенная мораль осе­ни и полудня. Нас приютила природа, подобно нахлебникам мы питаем себя её кореньями и зерном, на нас взирают небесные тела, зовущие нас к уединению и предвещающие отдалённейшие времена. В синеве зенита романтизм обретает реальность. Если нам суждено быть восхищенными туда, если мы ищем небесного, если нас ждёт встреча с Гавриилом и Ури- илом, из всей обстановки у нас останется лишь небесная высь.