Удивительный человек

2

На станции пахло хвоей, прибавившую мне уверенность. К моему сожалению, остальные пассажиры быстро отправились кто куда, оставив меня в полном смятении. Передо мной открывалось зеленое поле, за которым смиренно стояли леса. Сзади тянулась неостывшая железная дорога. Честно сказать, пришло ощущение, что я всю жизнь нахожусь в безымянных и бездушных местах. Только на билетах на самолет ты чувствуешь смысл или обособленность страны, сиречь Чехии. Прибывая же, видишь за расписными ландшафтами всю ту же одинокость и однотипность.
Никогда еще так не сделает осмысленной мою жизнь появившаяся вдалеке фигура. Ровно через середину поля просекала темная быстронесущаяся точка, оставляя светлеющий шлейф. С каждой секундой моя радость росла, потому что и в походке, и в грации я узнавал только его.
Уже давно мои руки заняты беспроводной клавиатурой, а голова – Frontend-разработкой. Буквально с девятнадцати лет позвоночником я прирос к стулу на колесиках, а ушной хребет мутировал вместе с гарнитурой. Нельзя назвать меня зависимым нердом с коллекциями фигурок Warcraft, ведь даже компьютерные игры мне далеки. Я просто стереотипный программист с хвостиком волос сзади и серебряной оправой очков. Это поначалу ты рассматриваешь компьютерную жизнь сквозь коды и алгоритмы, но потом это рудиментируется, и остается лишь признание твоего суркового стиля жизни. Мозги за это время не успели сгнить, так как после работы заставлял себя понимать западную философию и экономику. Спустя два месяца такого саморазвития у меня хватило поспорить с начальником на собрании о коллизии Кейнса и Хайека. Не знаю, вызывали ли такие познания у моих коллег воодушевления, но секретарша явно сидела  с лицом уставшей и поникшей девы. Начальник, кстати, был за Кейнса.
Он все ближе приближался, и я успел заметить его редкую безобидную улыбку. Всякий человек, несомненно, пресыщается особенными чертами другого. Одному нравится заразительный смех второго, другой сходит с ума от ее прикусывания губы. А меня просто с ума сводил его редкостная улыбка, когда левый край губы слегка поднимался и образовывал мелкую ямочку.
- Камрад! –радостно он прощебетал. - Напрочь забыл, что до нас поезд ни в жисть не дойдет. Ты уж извиняй.
Долгожданный и согревающий душу «камрад» ничуть не изменил своему кутюрье. Даже в такой вешний и солнечный день он достал из дедовского шифоньера свой бежевый плащ и напялил на волосатую макушку голову федору.   Мы крепко обнялись, внюхиваясь в запах друг дружки. От меня несло поездами и чаем, от него – хвоей и пылью. Дресс-код был более чем подходящий, мы приняли друг друга, как когда-то издревле. 
- Господи боже, -присвистнул он, -что у тебя за грива сзади? А обувь-то какая спортивная… Ты у нас, батюшка, фешенебельный.
- Чья бы корова… Все в своей накидке ходишь и пугаешь местных? С такими-то полями прямо вылитый мафиози.
- Насчет накидки обижаешь. Саржа. А пугать и внушать уважение все равно нужно.
- Странные у тебя определения. Узнаю тебя! вот что хочу донести.
Я похлопал его по мягкому плечу и вопросил, как и куда мы отправимся.
- Пешком пройдем через поле и ручей. А дальше заберемся ввысь, в деревню.
В ногах застопорилась кровь, поэтому пройтись сейчас было самое то.
Я не мог наглядеться на родную и вновь найденную душу. Все в нем напоминало о древних временах, когда мы еще с пушком под носом веселились и строили планы на недалекую жизнь. Что удивительно, я всегда знал о своем камраде ничтожно мало. Даже место его работы в былые годы он тщательно скрывал.
Умозаключения вывели меня к тому, что он ни в коем случае не занят мокрыми делами и никак не связан с преступностью. Исключались профессии, которых вскоре заменят роботы, потому что камрад отличался смелой дальновидностью и рациональностью. Колебался между вариантами педагога и художника, но последнего успешно могут заменять слоны, по его словам, а для первого он был слишком асоциален, хотя и самоотвержен.