soukoku|зарисовки

Двойное самоубийство

|AU, в котором на запястье появляется фраза, которую ваш соулмейт скажет вам первой|

Накахара Чуя с самого начала знал, что его соулмейт — долбанутый. Причем на всю голову.

У всех его друзей и знакомых вполне нормальные себе метки. Да, пускай это и банальные приветствия, комплименты, просьбы — но они нормальные! В метке "у тебя красивые волосы" нет ничего плохого и унизительного, как и в "пошли гулять с нами", или в пожелании хорошего дня. Да, типично, даже очень, но это не...

"Не желаете совершить со мной двойное самоубийство?"

Именно эта фраза была выведена красивыми каллиграфическими буквами на его запястье. И Накахара никак не мог понять: его соулмейт или суицидник, или шутник херов, или просто долбанутый.

Но выходило, что всё это вместе взятое.

Ему, конечно, было интересно, какая фраза написана на руке у его соулмейта, и не думает ли он о Накахаре точно также. Потому что единственное, что может сказать Чуя на это дурацкое предложение — это послать. Соответственно, у его родственной души метка — это фраза "Пошел нахуй!". Ну, или на крайняк "Че ты, блять, сказал?"

Зато они друг друга точно не пропустят. Да и сложно пропустить мимо ушей эти фразы. Насчет себя Накахара точно знает, какой будет его реакция на встречу со своим соулмейтом, потому что он будет зол. О-о-чень зол. Кем надо быть, чтобы предлагать совершить суицид каждому встречному? Это если учитывать, что его соулмейт суицидник. Но если он шутник, то Чуя будет тоже зол. Потому что нехуй!

Нет, в такой метке, конечно, тоже есть свои преимущества. В детстве он любил хвастаться, показывая её всем, у кого на запястьях были обыкновенные, банальные фразы. Вырос, понял-принял, больше не хвастается. Зато еще один плюсик: друг друга они точно найдут. Неизвестно, через какое время, но точно найдут. Ибо, он уже говорил, но скажет еще раз: такое он точно не намерен пропускать мимо ушей!

Ему семнадцать, и он сидит в кафе с друзьями. Они все уже нашли своих соулмейтов: кто давно, а кто недавно. Один он остался... одинокий. Без своей второй половинки.

— Ну что, Чуя-кун? Не нашел еще своего? — с улыбкой спрашивает у него Ацуши. Ацуши милый паренек, добрый и очень вежливый. Сначала может быть даже не понятно, как кто-то вроде него попал в их компашку. Ответ прост — Акутагава.

— Не-а, — Накахара отрицательно качает головой, задирая рукав толстовки и показывая метку. Всё еще черная. Когда он встретится со своим соулмейтом — станет красной. — Пока нет. 

Накаджима с грустью вздыхает, крепче сжимая руку своего парня. Да, вот он сидит — угрюмый и молчаливый Рюноске, но на своего соулмейта он смотрит с большой теплотой и любовью.

— Не расстраивайся, Чуя-кун! Вы скоро встретитесь! — с пылкостью заявляет Ацуши, снова смотря на рыжего парня.

— Посмотрим, — усмехается Накахара и делает глоток кофе. 

Чуя не знает, откуда Ацуши это знал, но они и вправду скоро встретились. 

Накахара стоял на набережной, придерживаясь руками за перила и смотря на воду. Ветер свистел в ушах, парень ежился от холода — надо было все-таки брать куртку, прежде чем идти гулять. Остальные пошли в какой-то магазин: покупать еду, если Чуя всё правильно расслышал — он хотел постоять здесь один. На улицах раннее утро, народа почти нет, да и кто попрется на набережную в шесть часов утра в прохладную погоду? Только они, да.

А нет, не только они.

Накахара зевнул и повернул голову, посмотреть, не идет-ли кто-нибудь из их компании. Нет, значит, всё еще торчат в магазине.

Краем глаза он замечает промелькнувшее сбоку пятно и резко разворачивается, смотря на него. Не пятно это, а парень. Высокий, почти на голову выше его самого, в длинном кофейном плаще и с обвязанными бинтом руками и шеей. Красивый, к черту его — глаза темные, волосы растрепанные от ветра и слегка кудрявые, на лице улыбка.

— Не желаете совершить со мной двойное самоубийство?

— Че ты, блять, сказал?!