Помнишь меня?

17 глава

Мы договорились встретиться в кафе под названием «У Фабиана» в Холланд-парке, уютном маленьком заведении с крашенными в терракотовый цвет стенами, эстампами с видами Тосканы и полками, заставленными итальянскими книгами. Когда я вошла и осмотрелась, задержав взгляд на гранитной барной стойке, кофе-машине и потертом диване, у меня возникло странное чувство, что я бывала здесь прежде.
Может, это просто дежа-вю. Возможно, я принимаю желаемое за действительное.
Джон уже сидел за столиком в углу. Когда он поднял взгляд, я почувствовала, как во мне просыпается старательно убаюканная бдительность. Вопреки собственным предчувствиям, после всех внутренних протестов и колебаний я пришла на тайное свидание. Именно этого он и добивался. Я чувствовала себя так, словно угодила в западню, но не могла понять, в чем состоит подвох.
В любом случае я встречаюсь с ним по делу. Пока я смогу об этом помнить, все будет хорошо.
– Привет. – Я присела за стол, где Джон пил кофе, и бросила портфель на соседний стул – Итак, мы оба очень занятые люди, времени у нас мало, поэтому давай сразу перейдем к делу.
Джон молча смотрел на меня, словно пытаясь что-то уяснить.
– Ты можешь мне сообщить что-нибудь еще? – спросила я, стараясь не обращать внимание на выражение его лица. – Пожалуй, я буду капуччино.
– Лекси, как это понимать? И что за ерунда произошла на презентации?
– Я… не знаю, о чем ты говоришь, – буркнула я, взяв меню и притворяясь, что читаю его. – Нет, лучше выпью латте.
– Брось. – Джон отвел в сторону коричневую папку, чтобы видеть мое лицо. – Ты не умеешь притворяться. В чем дело?
Его явно забавляло мое поведение – это чувствовалось по интонации, В приливе уязвленной гордости я шваркнула меню на стол.
– Да будет тебе известно, – с нажимом сообщила я, – что на презентации я разговаривала с Розали, и она рассказала мне о твоих., странностях. Теперь я знаю цену твоим баснями и не собираюсь больше оставаться в дурочках.
– Лекси…
– Ой, только не начинай все заново, ладно? Ты точно так же подкатывал к Розали и Марго. – В моем голосе неожиданно появилась горечь.– Ты просто дамский угодник, который говорит замужним женщинам то, что они хотят слышать… В смысле, то, что, по-твоему, они хотят слышать.
Джон и глазом не моргнул.
– Да, я пробовал тот же подход с Розали и Марго. Возможно, немного переусердствовал, но мы с тобой договорились, что я буду так себя вести. Это было наше прикрытие.
Ну еще бы ему этого не сказать!
Я смотрела на него в бессильной ярости. Он может плести все, что угодно, а я лишена возможности проверить, правда ли это.
– Ты должна понять, – подался вперед Джон, – все это был спектакль. Мы состряпали историю для отвода глаз, на случай, если нас накроют. Розали купилась моментально, как мы и рассчитывали.
– Тебе льстит репутация бабника? – скептически приподняла брови я.
– Конечно, нет! – с неожиданным раздражением ответил Джон. – Но мы пару раз едва не погорели. Розали ведь не так проста – на ее дружеское понимание рассчитывать не приходилось.
– Поэтому ты и решил за ней приударить, – съязвила я. – Гениально. Высокий класс.
Джон выдержал мой взгляд.
– Ты права, это было не очень порядочно с моей стороны. Но ведь и ситуация сложилась непростая – мы допустили оплошность… – Он потянулся к моей руке: – Ты должна поверить мне, Лекси! Пожалуйста, дай возможность все объяснить!
– Хватит! – Я отдернула руку. – Хватит, я сказала! Мы не для того встретились, это вообще несущественно. Давай не будем отступать от темы. – К столу подошла официантка, и я подняла глаза: – Один капуччино, пожалуйста. Значит, так. Эта сделка… – продолжала я быстро, едва официантка отошла, –…ее не существует. Я везде смотрела. Я ездила в офис, обыскала все шкафы, все углы и просмотрела все до единого компьютерные файлы. Дома тоже ничего. Вот единственное, что я нашла. – Я полезла в портфель и вынула клочок бумаги с неразборчивыми каракулями, напоминающими шифр. – Дома в моем письменном столе оказался совершенно пустой ящик. Там было только это.
В глубине души я надеялась, что у Джона загорятся глаза и он воскликнет: «Да это же ключ!», как делали герои «Кода да Винчи», но, взглянув на клочок бумаги, он лишь пожал плечами:
– Почерк твой.
– Знаю, что мой, – еле сдержалась я и швырнула бумажку на стол. – Но я не представляю, что это означает! Почему, черт побери, я не хранила записи в компьютере, как все нормальные люди?!
– У тебя на работе есть тип по имени Байрон?
– Да, – насторожилась я. – А что?
– Ты ему не доверяла, считала, будто он всячески способствует закрытию отдела. Ты была уверена, что он подставляет тебя при малейшей возможности, поэтому и собиралась выступить с предложением на совете директоров, только когда все будет готово.
Дверь кафе распахнулась, и я в ужасе вскочила: мне померещилось, что вошел Эрик. Объяснение уже вертелось у меня на языке: «Я бегала по магазинам и, представляешь, наткнулась на Джона – бывают же такие совпадения!» Но в кафе появился, разумеется, не Эрик, а компания тинейджеров, оживленно тараторивших по-французски.
– Выходит, больше ты ничего не знаешь? – Испуг пробудил в душе досаду, и мои слова прозвучали агрессивно, чуть ли не обвиняюще. – Стало быть, ты ничем мне не помог.
– Я не сказал, что больше ничего не знаю, – спокойно ответил Джон. – Я много думал и кое-что вспомнил. Ты общалась с каким-то Джереми Нортэмом. Или Нортвиком. В общем, как-то так его звали.
– С Джереми Нортпулом! – неожиданно всплыло в памяти. Я отлично помню, как Клэр сунула мне под нос стакер с этим именем и целую гору корреспонденции, на которую надо было срочно ответить.
– Да, – кивнул Джон, – может, и с Нортпулом.
– Кажется, он несколько раз звонил, пока я была в больнице.
– Ну значит, тебе нужно ему перезвонить.
– Но я не могу! – Мои руки безвольно упали на стол. – Прикажешь сказать ему: «Здрасте, это Лекси Смарт, мы вроде бы вместе работали над какой-то сделкой? Кстати, как ваш бизнес?» Я же ничего не помню! Где вся информация?
К – Информация где-то рядом. Ты куда-то перевезла папку. Спрятала в надежном месте или положила куда-то на хранение. – Джон помешивал свой капуччино. – Но куда?
Подошла официантка и поставила передо мной кофе. Я взяла маленькое бесплатное печенье и рассеянно начала его разворачивать. Куда я могла деть папку? Где ее спрятала? О чем я думала?
– Я помню кое-что еще. – Джон осушил свою чашку и жестом попросил официантку принести еще. – Ты ездила в Кент, в дом твоей матери.
– Вот как? – Я изумленно посмотрела на него. – Когда?
– Как раз перед аварией. Может, ты отвозила папку?
– В дом моей мамаши? – скептически хмыкнула я.
– Проверить все-таки стоит, – пожал плечами Джон. – Позвони ей и спроси.
Я угрюмо помешивала ложкой кофе, когда официантка принесла еще чашку для Джона. Мне не хотелось звонить маме. Каждый разговор с родительницей добавляет мне седых волос.
– Давай, Лекси, ты справишься! – Джон сжимал губы, с трудом пряча улыбку при виде мины, появившейся у меня на лице. – Кто ты, в конце концов, женщина или инфузория в туфельках?
Я ошеломленно подняла голову, засомневавшись, правильно ли я расслышала.
– Это любимая фраза Фи, – сказала я наконец.
– Знаю. Ты рассказывала мне о Фи.
– Что именно я рассказывала о Фи? – с подозрением спросила я.
Джон отпил глоток капуччино.
– Ты говорила, вы познакомились в классе миссис Брэди, вместе выкурили первую – и последнюю – сигарету, три раза вместе ездили на Ибицу. Лишиться ее дружбы для тебя оказалось особенно больно. – Джон кивнул на мой сотовый, выглядывавший из сумки: – Поэтому ты обязательно должна позвонить.
Чертовщина какая-то! Что еще ему известно, интересно? С опаской поглядывая на Джона, я вытащила телефон и набрала мамин номер.
– Лекси, я не волшебник. – Джон, казалось, едва сдерживал смех. – У нас действительно был роман, и мы откровенно говорили друг с другом.
– Алло? – Мамин голос сразу отвлек меня от Джона.
– О, мам! Это я, Лекси. Слушай, я в последнее время привозила к тебе какие-нибудь бумаги? Или папку?
– Большую синюю папку?
Меня как водой окатило. Итак, это правда. Папка существует. Меня охватило жуткое волнение, а потом захлестнула волна надежды.
– Да, большую синюю, – едва сдерживая радость, ответила я. – Она у тебя? Никуда не делась?
– Она в твоей комнате, в точности там, где ты ее оставила, – с вызовом ответила мать. – Разве что один угол немного отсырел…
Нет, это что-то неслыханное. Папку с важнейшими документами описала собака!
– Но бумаги не пострадали? – встревожилась я. – Прочесть можно?
– Разумеется, можно!
– Отлично! – Я крепче сжала трубку. – Слушай, мам, береги ее и никому не отдавай. Сегодня я за ней приеду. – Со щелчком закрыв телефон, я повернулась к Джону: – Ты был прав, синяя папка у нее. Мне нужно срочно ехать в Кент. Так, сейчас на вокзал Виктория, оттуда через час должен быть поезд…
– Лекси, успокойся. – Джон осушил свою чашку. – Я тебя отвезу. Если хочешь, конечно.
– Что?
– Я сегодня не занят. Правда, ехать придется на твоей машине, а то я сейчас безлошадный.
– У тебя нет машины? – изумилась я.
– Сейчас как раз меняю – старую продал, а новую еще… – пожал он плечами. – Езжу на мотоцикле или беру такси. Зато я умею водить шикарный новый «мерседес»-кабриолет. – И снова у него стал такой вид, будто он поделился интимной шуткой с кем-то близким.
Со мной, неожиданно поняла я. С женщиной, которой я была раньше.
Я отрыла рот, желая ответить, но в замешательстве замолчала. В голове царил полный сумбур.
– Ладно, – сказала я наконец. – Ладно. Спасибо.
В качестве отмазки мы – по крайней мере я – подготовили весьма правдоподобную историю: если кто-нибудь спросит, Джон учит меня водить. Он случайно как раз шел к нам, когда я садилась в машину, и нечаянно предложил помощь. Но никто не спросил.
День выдался солнечный, и Джон, дав задний ход, выехал с парковки и поднял крышу. Затем достал из кармана черную резинку для волос.
– Тебе пригодится – сегодня ветер. Я с удивлением взяла резинку.
– Откуда это в твоем кармане?
– У меня они повсюду. И все твои. – Он выразительно округлил глаза, включая левый поворотник. – Я уже со счета сбился. Сыплются они из тебя, что ли?
Я молча собрала волосы в конский хвост, пока их не растрепало ветром. Джон выехал на шоссе и направился к ближайшей развязке.
– Нам нужно в Кент, – напомнила я, когда мы подъехали к светофору. – Выезжай из Лондона по…
– Я знаю, где это.
– Ты знаешь, где дом моей матери? – с недоверием спросила я.
– Я там бывал.
Загорелся зеленый, и мы тронулись дальше. За окном проплывали роскошные белые дома, а я смотрела на них невидящим взглядом и думала: он бывал в мамином доме. Он знает о Фи. У него в кармане моя резинка для волос. Он оказался прав насчет синей папки. Либо он тщательнейшим образом наводил обо мне справки, либо…
– Если когда-то мы предположительно были любовниками… – произнесла я наконец.
– Предположительно, – перебил Джон, не повернув головы.
–…то как это произошло? Как мы…
– Я тебе уже говорил: мы познакомились на презентации очередного элитного дома. Потом много раз встречались на корпоративках. Я стал все чаще приходить к вам домой. Приезжал рано, когда Эрик еще не освободился. Мы болтали, сидели на террасе… Все было совершенно невинно. – Он сделал паузу и ловко сменил полосу в плотном потоке машин. – Потом Эрик как-то раз уехал на выходные. А я зашел. И после этого все перестало быть невинным.
Я начинала верить Джону. Мой мир словно покачнулся, и прикрывавшая его пленка сдвинулась. Краски становились ярче и чище.
– А дальше? – спросила я.
– Мы начали встречаться и виделись при малейшей возможности.
– Это я понимаю, – замялась я, подыскивая слова, – но хочу знать, как у нас все было? Что мы говорили, что делали? Расскажи мне что-нибудь интересное!
– Нет, с тобой не соскучишься, – покачал головой Джон, Вокруг его глаз собрались смешливые морщинки. – Именно это ты всякий раз говорила мне в постели: «Расскажи что-нибудь интересное».
– А я люблю слушать что-нибудь интересное, – с вызовом пожала я плечами. – Старые истории, например.
– Знаю, что любишь. Хорошо. Значит, что-нибудь интересное… – Некоторое время мы ехали в молчании. Джон о чем-то размышлял, время от времени его губы трогала легкая улыбка. – Каждое свидание заканчивалось тем, что мы покупали тебе носки. Всякий раз ты скидывала туфли, чтобы пройтись босиком по песку, по траве или еще где-нибудь, тут же замерзала, и мы ехали искать тебе носки.– Он притормозил у «зебры». – Что еще? Ты приучила меня класть горчицу в жареную картошку.
– Французскую горчицу?
– Точно. Когда мы познакомились, я считал это извращением. А теперь картошка без горчицы мне просто в горло не лезет. – Проехав переход, Джон свернул на автостраду. Машина шла на приличной скорости; мне приходилось немного напрягать слух, чтобы все слышать сквозь шум дороги. – Однажды вечером шел дождь. Эрик уехал играть в гольф, а мы посмотрели все серии «Доктора Кто»  в режиме нон-стоп. – Он посмотрел на меня. – Продолжать?
Все, что он говорил, находило во мне отклик. Мозг словно получал тонкую настройку. Я не помнила того, о чем говорил Джон, но инстинктивно узнавала себя. Это на меня похоже. Это похоже на мою жизнь.
– Продолжай, – кивнула я.
– Ладно. Ну вот… Мы играли в настольный теннис. Борьба была жесткой. Ты вырвалась вперед на две игры, но, по* моему, полностью выдохлась.
– Вот уж никогда не выдыхалась в настольном теннисе, – возразила я.
– Нет, выдохлась.
– Не дождешься! – Я не удержалась от улыбки.
– Ты познакомилась с моей матерью, Она сразу все поняла. Мама слишком хорошо меня знает, чтобы я мог ее одурачить. Все в порядке, она у меня что надо, никогда ничего не скажет. – Джон сменил полосу. – Ты всегда спишь на левом боку. За восемь месяцев у нас с тобой было пять полных ночей. – Он помолчал. – У Эрика – двести тридцать пять.
Я не знала, что ответить. Джон с напряженным лицом неотрывно смотрел вперед.
– Продолжать?
– Да, – хрипло сказала я и закашлялась. – Продолжай. К тому моменту, когда мы добрались до сельских районов Кента, Джон выложил мне все подробности нашего романа. Я, естественно, не могла принять деятельного участия в разговоре, поэтому порой мы ехали мимо хмелевых полей и сушилен для солода в молчании. Но я не смотрела по сторонам. Я выросла в Кенте, и мне не в диковинку были красоты живописнейших мест «сада Англии». Я неотрывно, будто в трансе, смотрела на экран спутникового навигатора, следя за направлением стрелки.
Неожиданно на память пришел разговор с Лузером Дейвом, и я тяжело вздохнула.
– Что? – спросил Джон.
– Нет, ничего, просто никак не могу понять, как превратилась в себя нынешнюю. Что заставило меня рьяно заняться карьерой, привести в порядок зубы, стать другим человеком?
– Ну… – Джон прищурился, рассматривая надпись на указателе. – Полагаю, это началось из-за того, что произошло на похоронах.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты же знаешь. Дела твоего отца.
– Какие дела моего отца? – озадаченно переспросила я. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Тормоза завизжали. Джон резко остановил «мерседес» возле поля, где мирно паслись коровы, и повернулся ко мне:
– Твоя мать ничего не рассказала тебе о похоронах?
– Ну рассказала, конечно, – ответила я. – Были похороны. Отца кремировали или… не знаю.
– И все?
Я попыталась вспомнить. Мама совершенно точно больше ничего не говорила о похоронах. Она сразу сменила тему, едва я попыталась узнать, как все прошло. Но ведь для нее это обычное дело – она всегда перескакивает с темы на тему.
Недоверчиво покрутив головой, Джон завел машину.
– Нереально. Ты вообще что-нибудь знаешь о своей жизни?
– Видимо, нет, – с раздражением ответила я. – Может, расскажешь, если это так уж важно?
Машина тронулась с места. Джон отрицательно покачал головой:
– Так будет не совсем правильно. В эту часть биографии тебя должна посвятить мамочка. – Он свернул с шоссе и въехал на грунтовую дорогу.– Приехали.
Мы действительно добрались. Дом постройки начала века выглядел почти так же, как я помнила: со стенами красного кирпича, с оранжереей сбоку и старым маминым «вольво» на переднем плане. Правду сказать, дом вообще не менялся с тех пор, как мы въехали сюда двадцать лет назад, только еще больше обветшал. Длинный дождевой желоб отстает от крыши, густой плющ еще выше заплел стены. Под заплесневевшим брезентом у подъездной дорожки горой лежала брусчатка, которую однажды привез отец. Полагаю, он собирался продать ее и начать свое дело. Это было… дайте сообразить… восемь лет назад? Или десять?
Через ворота был виден сад, когда-то очень красивый, с высокими клумбами и грядкой кухонной зелени – до того, как мы завели собак.
– Значит, получается, мать мне солгала? Джон помотал головой:
– Не солгала. Подкорректировала. – Он открыл для меня дверцу. – Пошли.
Если кто не знает, уиппеты выглядят весьма субтильными, но когда поднимаются на задние лапы, они просто огромные. А если на вас прыгают сразу десять уиппетов, это здорово похоже на нападение.
– Офелия! Рафаэль! – Я с трудом улавливала мамин голос сквозь царапанье и цоканье когтей по полу и оглушительный скулеж. – Лежать! Лекси, детка! Ты как на крыльях прилетела! Что случилось? – На маме была вельветовая юбка и блузка в синюю полоску с обтрепанными манжетами, а в руках она держала застиранное кухонное полотенце с надписью «Чарлз и Диана».
– Привет, мам, – отдышавшись, сказала я, отпихнув очередную собаку. – Это Джон, мой… друг. – Я указала на Джона, который смотрел уиппету прямо в глаза и говорил:
– А ну, лапы на пол. И отойди от людей на три шага. Мать казалась расстроенной.
– Знай я заранее, приготовила бы ленч. Разве можно предупреждать в последнюю минуту и ожидать приличного угощения…
– Мам, мы не ради угощения приехали. Все, что мне нужно, – это папка. Она на месте?
– Разумеется, – с вызовом ответила мама. – Она в полном порядке.
Я поспешила наверх по скрипящей лестнице, устланной зеленой ковровой дорожкой, в свою старую спальню с цветочными обоями от Лоры Эшли, которые помнила с детства.
Эми была права: в комнате жутко смердело. Не могу сказать, были тому виной собаки, сырость или гниющее дерево, но маме следовало сделать здесь ремонт. Заметив папку на комоде, я схватила ее – и отшатнулась. Теперь понятно, почему родительница держалась так воинственно – от папки нестерпимо разило собачьей мочой.
Поморщившись, я двумя пальцами осторожно открыла папку.
Это мой почерк. Строчки, строчки, четкие и ясные как день. Словно мое послание… мне самой. Я пробежала первую страницу, стараясь как можно быстрее уяснить, что делала и планировала и в чем вообще смысл этой сделки. Понятно было, что я работала над коммерческим предложением, но над каким именно? Растерянно приподняв брови, я перевернула страницу, затем еще одну и только тут увидела название компании.
Вот это да!
В одно мгновение мне все стало ясно. Я увидела картину целиком. Сердце радостно забилось. Какая хорошая идея! Нет, какая прекрасная, какая гениальная идея! Я уже видела потенциал этой сделки. Прибыли будут огромными, ситуация изменится коренным образом…
Окрыленная, я схватила папку, не заботясь, как она пахнет, и выбежала из комнаты, перепрыгивая через две ступеньки.
– Есть? – Джон ждал внизу лестницы.
– Да! – На моем лице расцвела самая широкая улыбка. – Блестяще! В смысле – блестящая идея!
– Твоя от начала до конца.
– Правда? – Я зарделась от гордости, тщетно пытаясь скрыть радость.