Ненависть

chapter 44.

Pov Мия

― Вульф... ― В ужасе поняла я. ― Этого просто не может быть...

Ручка дрожала.

В кружок к Финну я неуверенно вписала еще два имени ― Эрик Вулфард и Мэри Вулфард. Взгляд потянулся в злополучному рецепту шарлотки... И я оставила вопросительный знак, как символ того, что в этой истории был еще кто-то. Утаенный. Спрятанный от всех. Неизвестный мне.

Я слежу за ночным небом, пытаясь и дальше выстроить эту странную цепь. Но ничего больше на ум не приходило. Я обращаюсь к дневнику матери.

"Когда я пришла к Вулфардам в гости, Мэри не оказалось дома. А Эрик меня напугал. Он всегда смотрит на меня раздраженно, цинично, исподлобья. Мне это не нравится. А в этот день... Как же противно писать! Но, кажется, нужно, иначе я никак не успокоюсь. Он долго не отпускал меня, нервничал, а после взял и поцеловал! Долго признавался в любви, в какой-то страсти, которая съедает ему сердце. А я все слушала, слушала... Не верила своим ушам... Губы до сих пор горят... Как сказать Аарону? Нет, лучше промолчу..."

Какого черта? Снова следуют описания отцовских командировок и то, как мама ездила с ним. Больше я не встретила никакого упоминания о Вулфардах. Они разорвали связь? Вполне возможно.

Я провела рукой по бумаге, почувствовала что-то неладное. Оставшиеся пустыми бумаги превратились в настоящую гармошку. От сырости такое произойти не могло. Складывалось ощущение того, что некоторые листы беспощадно вырывали. А буквы сумели отпечататься. Я схватила карандаш и аккуратно провела грифелем по линии письма. Читать было тяжело. Я задыхалась.

"Страшно. До чего же все дошло... Упреки, толчки, его неверие... Я родила ему двоих прекрасных дочерей...

Я схватила подушка и прокричала в нее несколько секунд.

...Они же настоящее чудо! А Аарон думает, что они от Эрика. Глупости. Я бы ушла от него, Эрик давно уже зовет, упрашивает, надеется, но нет. У него своя семья, свои дети. Стыдно! Стыдно было глядеть в глаза его сына, который страшно похож на самого Эрика. Он винит меня. Я вижу. Ненавидит... Мэри много стала пить. Однажды она сорвалась и ударила мальчика при мне, после моего упрека просто выгнала меня. Она думает, что я разрушила ее семью, но я ничего не делала!! Или в этом и есть моя вина?.."

Отец думал, что мать изменяла ему? Почему я всего этого не помню?! Злость накрыла меня с головой. Будь папа сейчас дома ― я бы помчалась к нему, разбудила собственными криками и заставила бы во всем признаться. Но его нет, и единственное, что мне остается ― это сжимать от нервных толчков кулаки.

Записи обрались. Я беспощадно крашу листок карандашом, но больше ничего не было. Пролистала все страницы до самого конца, но только в одной, случайной, обнаружила следующее:

Кто настоящий убийца?

И больше ничего. Совершенно.

Этот вопрос так и повис у меня на языке.

Судорожно беру свой листок, после чего в кружок со своим именем пишу имя матери и отца.

Но складывалось плохо. Он ― Финн Джонсон, они же ― Вулфарды. Может, я просто путаю и мозг выдает те предположения, которые и быть не могут? Тогда почему на драке с Феликсом он назвался Вульфам? Простое желание прикинуться грозным или нечто другое? Джонсон не прост. Больше ошибки совершать не в моих планах.

Затолкав бумажки в рюкзак, чтобы никто их не обнаружил, я легла в постель, но глаз так и не сомкнула.

Pov Финн

Кажется, я окончательно спятил. Кажется, эта чертова стерва оказалась права.

Она поселилась в моей голове, доводила меня в снах, не позволяя увидеть что-то расслабляющее и приятное, чего и без того было мало. Я часто видел, как суматошно избивал ее лицо, а она все хохотала и хохотала, кажется, не чувствуя боли. Ей будто бы было абсолютно все равно. Из-за этого я начинал бить ее сильнее.

И даже когда парни возили меня по городу, рассказывали последние события, произошедшие в городе и в мире, я продолжал видеть ее. Она будто бы сидела рядом со мной, хитро улыбалась и сверкала взглядом. Напившись, стало намного легче. Все-таки Джей, лицо которого уже пришло в норму, отчего он спокойно выходил гулять, не терпя насмешек, прекрасно разбирался в алкоголе.

Ближе к ночи мы сидели с ним на крыше его дома, распивали что-то средней цены и вдыхали запах весны.

― Ты все еще хочешь довести это дело до конца? ― Осторожно спрашивает он меня, располагаясь неподалеку. Я затянулся дурманящей сигаретой, покачивая ногой в такт выдуманной мелодии. Джей почесал затылок, где когда-то была наставлена огромная и самая болезненная гематома. Он боится.

― Обязательно. Она в списке. Не люблю оставлять все на полпути.

― Но ведь дальше...

― Ага. ― Спокойно отвечаю я, на что Джей кривит лицо от омерзения.

― Это, брат, уже другое дело. Статья громче и серьезнее.

― Она не пойдет в полицию.

― С чего ты взял?

Все это напомнило ситуацию в суде. Сначала я даже подумал, что она специально так меня спасала, чтобы не давать решающего показания в суде. Мне злорадно было подумать о том, что она влюблена в меня как ее сестричка, готовая на все. Но после встречи в туалете такие мысли были слишком уж глупыми и наивными. С ней что-то действительно случилось. Она кричала о голосах. Показалось на долю секунды, что лицо ее изменилось, напомнило мне пациентку сумасшедшего дома.

― Мия не бьет так, как ты. ― Я раздраженно закатил глаза, понимая, что сейчас начнется вразумительная речь. ― Даже когда меня поймали... В общем... Относительно Билл мне разве что синячок поставили.

― Но ты же им ничего не рассказал?

― Я молчал. ― С нескрываемым раздражением отвечает он мне на вопрос, который я задавал больше ста раз.

― А вот Билл проклинал меня. Ха! Помню, что он обещал стереть меня с лица земли за его горячо любимую Мию.

― Думаешь, они встречаются?

Что-то неприятное кольнуло в области ребер.

― Скорее потрахиваются время от времени в школьном сартире.

Джей замолчал. Я вынужден был приподняться, чтобы увидеть его эмоции. Он не верил в мое предположение.

― Нет ничего ужаснее женщины, у которой забрали любимого. ― Произносит он, серьезно глядя в мое лицо. ― Да ты и сам это знаешь...

― Что ты хочешь сказать?

― Я хочу напомнить тебе, что у Мии был пистолет. И мне до сих пор снится летящий в тебя топор. Она все терпит. Но что, если она сорвется и в ее руках будет кое-что похуже простого топора?

Я хмыкнул.

В моих руках было оружие похуже.

На следующий день в школе меня приветствовали как знаменитость. Готовы были почти что на руках носить. Парни пожимали руки, девушки лезли целовать. Я стоял у входа, принимал поздравления, пока не заметил стоящую недалеко Мию. Она прижимала к груди стопку книг, открыто наблюдая за мной. На лице не было ни страха, ни высокомерия, скорее странное напряженное любопытство.

― Мы ей еще отомстим за тебя, ― шепнул кто-то из толпы.

Шайка уже ждала меня с целой кучей новостей. Я приметил у некоторых оттеки на лице, а у одного даже наложенный шов у брови. Бесцеремонно указав на их раны, я стал ждать. А они потупили головы.

К моему веселью, мимо прошла Мия, торопившаяся с Колином в актовый зал.

― Она. ― Только и произносит шестерка.

Я не мог понять.

― Девчонка научилась бить. ― Презрительно выкинул Кай, потирая свой живот, на котором, безусловно, было достаточно наставленных Мией синяков.

― Да ладно? И она уделала вас всех? ― Я готов был открыто расхохотаться. Какие же они все идиоты, а Мия оказалась всех умней. Я обернулся, надеясь, что увижу ее, но вместо этого появившаяся учительница недовольно указала нам в сторону актового зала.

В толпе ее найти было не трудно. Я увидел тощего парнишку, с которым сидела она. Он что-то рассказывал ей с увлеченным выражением лица, на секунду замолк, как на весь зал раздался ее такой чистый, раскатистый, полный душевный силы смех. Многие обернулись на нее, а Мия довольно хохотала, не обращаясь на недовольство других никакого внимания. Ей пришлось успокоиться, но следующие несколько минут она с таким восторгом и обожанием смотрела на тощего, что мое приподнятое настроение вмиг изменилось. Я, не долго думая, тут же протиснулся среди людей и сел прямо за ее спиной.

Она уловила запах моего одеколона, медленно повернула голову, совсем незаметно, чтобы только удостовериться. А потом увидела то, с какой ненавистью я пожирал парнишку. Ее глаза распахнулись от страха за друга.

"Ты не посмеешь", ― говорил ее взгляд.

"Еще как посмею", ― прошептал я губами, на что она быстро отвернулась и больше не говорила с Колином.

― Так, ребята! Давайте потише! Нам нужно быстро обсудить с вами приготовления к последнему звонку и выпускному! Времени осталось совсем немного, а дел только прибавляется! Вальс начинаем репетировать с этой же недели, вечером по субботам. Определитесь со своими парами! ― Я заложил уши, представляя весь этот абсурд и то, как ко мне начнет лезть Мэри. Я оглянулся в поисках Хлои, которая со скучным выражением лица глядела на учителя, держа за руку своего одноклассника. Одной проблемой, кажется, было меньше. ― Бал будет в стиле "Война и мир", так что, девушки, заранее готовьте свои платья, переносить дату мы не будем, если у вас не пришита какая-нибудь оборка!

В зале послышались смешки.

― Парни должны быть в костюмах!

― А дискотека будет? ― Заводной голос перебил учительницу, которая и без того была раздражена из-за шума в зале.

― Помолчите! Да, будет. Но не долго!

Возмущение вытеснило все веселье.

А после робко взметнулась рука Мии.

― Простите, а на данные мероприятия явка обязательно? ― Хоть и спросила она очень тихо и аккуратно, ее все равно расслышали все.

"Видать, со всеми уже переспала, что ей больше с нами и не интересно", ― пробубнил кто-то за моей спиной. Мне стало неприятно. Обычно, произнося про нее гадости, мне было разве что весело, а теперь, когда это говорил кто-то другой, странный холодок раздражения пронесся по всему телу. Мия расслышала это бормотанье, быстро обернулась, что ее волосы неуловимо взметнулись вбок, и гневно стала разыскивать автора слов. Она выглядела чертовски злой.

Я обернулся вместе с ней, приметив толстяка со вторым подбородком, на котором была бородка как у козла. Сидевший весь из себя деловой в противной костюме, он внушил мне омерзение.

― Ты не собираешься идти? ― Удивился Колин. Мия проигнорировала его.

― Вам, Смит, как лучшей ученице школы, ― с легким презрением выбросила учительница, все еще тая за то унижение обиду, ― должно появиться. Вам же вручат ваши грамоты и аттестат!

― Мне они не нужны. ― Спокойно ответила девушка. ― Можете передать их отцу.

― Посмотрим еще, понадобятся они вам или нет. Дальше будет поступление... Ох, ну и будете же вы потом бегать с документами, ― бросила ей учительница, отворачиваясь и рассчитывая на то, что она безоговорочно права.

― Не буду. ― В таком же спокойном тоне ответила ей Мия, вздернув носиком. Что-то в ней изменилось за эти два месяца. Появилось некоторое достоинство и уверенность. Она больше не боялась ничего. Кажется, ее старые глупые монашеские идеалы рухнули. Мне приятно было думать, что я на нее так повлиял. Глупо улыбаясь, я и не заметил, как за моей спиной тот толстяк стал весь расплескаться в оскорблениях.

Собрание завершилось со звонком на урок.

Нудные уроки, сотни упреков учителей в том, что мы ничего не сдадим, в конечном счете просто надоели, что я даже подумывал сбежать, но невидимая сила, еще не оформившаяся цель, теплившаяся в сердце, заставила меня досидеть до конца дня. Мне хотелось отыграться на ком-либо, и я подумал, что здорово было бы отлупить того самого толстяка в противном костюме.

Я покидал школу через запасный выход, натягивая капюшон и вытаскивая наушники, как услышал интересный разговор.

― По-твоему, я, значит, шлюха, да? ― Прошептала, несомненно, Мия. Я прижался к стене, бессовестно подслушивая перепалку.

― Я... Ну... ― Не успел тот самый толстяк договорить, как из его губ сорвался стон боли, а тело его рухнуло в грязь.

Подобного представления я просто не мог пропустить. Именно поэтому я тихо вышел из своего укрытия, скрестил руки и просто смотрел на то, как она искусно избивала этого толстяка. В наушниках играет Rammstein, а Мия битой дает с размаху по носу толстяка несколько раз.

Клянусь, это самое прекрасное, что я мог вообще увидеть в этой проклятой жизни.

Девушка в боевой позе возносит биту, ее волосы собраны в хвост, но один локон предательски спадает на лицо, мешая взору. Она недовольно пытается сдуть его, но локон падает обратно. Тогда Мия, до этого угрожавшая жестокой расправой своей жертве, быстро заправляет его за ухо. Мой взгляд опускается на ее худые и спортивные ноги, которые были обтянуты черными брюками, что были неестественно порваны на коленке. Она твердо стоит на земле, как ее сзади освещают фонари машины, отчего она кажется чуть ли не спустившимся с небес ангелом.

― Блядь. Я влюблен. Просто охуеть. ― Неосознанно вырвалось из глубины меня. Девушка мгновенно подняла голову, перевела биту в мою сторону.

― Как долго ты тут стоишь? ― Без тени страха спрашивает она меня, переступая через толстяка, пытавшегося дотянуться до своих очков.

Ох черт.

Она угрожает мне битой. Стоит вся такая притягательная, дерзкая и боевая, что с нее хочется стащить всю одежду и до конца жизни не выпускать из своей постели.

― Достаточно, чтобы посоветовать тебе кое-что. ―Я не сводил с нее глаз. Она выглядела чертовски уверенной и довольной собой. На лице была обаятельная ухмылка. В точности, как у меня самого.

― Не станешь звать учителей сюда и свидетельствовать против меня? ― Девушка наклонила голову, опустила биту.

― Если бьешь, то бей лучше по телу. Так проблем будет меньше. ― Я тяжело сглотнул, уже представляя ее в своей постели. Блять. Нужно избавиться от этих навязчивых идей. А она бы выкрикивала мое имя?

― Что?

― Что?

Неужели я произнес последнее в слух?

Твою ж мать...