Ненависть

chapter 13.

Pov Мия

― Ты знала? ― Проорал он мне в лицо, сдавливая горло. Надо же! мы, кажется, вернулись к логическому началу, однако сейчас у каждого был багаж информации.

― Знала. ― Честно ответила я, не дрогнув под его опасностью.

Я ждала того, что он вот-вот ударит меня, но кулак повис в воздухе, напряженно сотрясаясь.

― Знала, но не помнила этого.

Финн оторопел. Его кулак опустился.

― Что за бред? ― О нет, он прекрасно знал, что это вовсе не бред, просто отказывался в это верить. Долго и мучительно я смотрела на него, дожидаясь того момента, когда он признает истину. Мне не нужно было того, чтобы он захлебывался в чувстве собственной вины передо мной, но это произошло. Финн отшатнулся от меня, схватился за волосы, и в его глазах повисло такое безумие, сравнимое с безумием его сестры.

Дождь льет. Он давно уже все это обдумал, но принять за правду не мог. Мои слова ― окончательный вердикт его несправедливой вендетте. Финн с трудом стоит на ногах. А я тяжело дышу.

Вот он: финиш? Финиш всех недомолвок и загадок между нами. К нему я стремилась с самого начала, но никакого облегчения не появилось. Наверное, это связано с тем, что каждая разгадка накладывалась кирпичиком, в конце концов создавая ту самую тюрьму памяти. Я ожидала ее ― я ее и получила.

― Но... как?

Я медленно подняла на него взгляд.

― Ты же видел сегодня свою сестру. ― Попыталась я подтолкнуть его.

― Она не узнавала меня. ― Неуверенно произнес он.

Я в упор посмотрела на него: "Ничего общего не находишь?"

Финн выругался в слух.

― Когда ты переступал через порог моей квартиры, я не помнила, как ты загонял меня со своими дружками на крышу склепа. Когда я вела тебя в нашу однушку, я не помнила того, что там повесилась твоя мать. Я просто не помнила всего этого! ― Голос, как бы я того не хотела, сорвался на последних словах.

Ему не хватило ни минуты, ни две для того, чтобы принять все это. Финн неожиданно побледнел, а губы его посинели. Выглядел он жалко, полностью сбитый с толка. Я могла бы поиздеваться над ним, кричать о том, что он был не прав, но всего этого не хотелось.

― А что между тобой и твоим отцом? ― Выдавливал он из себя через силу, а я просто отвечала, словно ответы и так были на самом видном месте.

― Думаю, что у нас противоположные цели: он хочет зарыть все свои преступления глубоко в землю и жить спокойно, как это было раньше, а я, наоборот, желаю откопать гроб его тайн и... ― Я запнулась. Невозможно было подобрать нужное слово. Я всегда знала, что жить после (если вообще останусь в живых), как раньше, точно не смогу.

― Он приехал в эту клинику за тобой?

― Не совсем. ― Вот мы и подходили к самому важному на этот момент. ― За Мэри и твоей сестрой. И боюсь, что нужное ему он получил.

Финн весь съёжился.

― Он не тронул ее! ― Поспешно вставила я. Парень вопросительно уставился на меня. ― Чего ты добивался, когда снова появился в жизни моей семьи? ― Разумеется, я встретила в ответ одно молчание. ― Хорошо. Тогда я скажу за тебя. ― У меня было больше храбрости, чем у него, чтобы озвучить в слух его же мысли. ― Мести. Ты сам хотел совершить вендетту! Думал, что если уничтожишь всю нашу жизнь, то кайфа получишь больше! Но ты не смог! Ты думал, что ты сильнее самого себя, что ты сможешь переступить через себя, но у тебя ничего не вышло!! ― И вот, мы стоим под дождем, и я отчаянно кричу на него. Финн снова звереет на глазах, на лицо его возвращается краска бешенства. ― Ты сотню раз пытался, но тебя что-то сдерживало!

― Глупости!

― Нет!!

Он вот-вот замахнется на меня и ударит, но я все равно продолжаю кричать правду. До хрипоты во всем горле. Потому что я устала от любой лжи! Я хочу ее прекратить!

― Но сейчас мне абсолютно плевать на все это!

― Потому что ты мне нужен, идиот!! ― Рявкнула я что есть силы и замахнулась кулаками, которые Финн ловко перехватил. Он обоим дает время отдышаться и прийти в себя, но как только чувствует, что близость между нами становится катастрофическая, отталкивает меня мгновенно. ― Пусть я и вспомнила многое, но этого недостаточно!

― Какой толк в том, что ты вспомнила? Прекрати делать из этого великую премьеру! ― Я знаю, что он говорит так только потому, что сам пожелал бы забыть абсолютно все. Не помнить ― это роскошь. И он отчаянно желал ее.

Вместо лишних слов я упрямо зашагала в сторону сарая, вдавливая вытащенную папку в грудь, словно боясь, что ее у меня заберут. Финн следовал за мной. Под навесом я грохнулась на скамью и, дождавшись того, что Финн присядет рядом, влепила папку ему в руки. Он настороженно ее раскрыл и принялся читать досье на собственную семью. Его лицо все время кривилось, где-то он высокомерно ухмылялся, где-то хмуро скрывал свои эмоции. Как только все было им обследовано с внимательнейшей точностью, Финн закрыл папку, явно не собираясь ее мне отдавать.

― Значит, твое показание в суде было решительным? ― Таким тоном говорят только убийцы, которые загнали своих жертв в угол. Слишком фальшиво ласково.

― Да.

И вот я снова прижата к стене, а он душит меня.

― Ты не убьешь меня. ― Хрипло рассмеялась я. Вдруг вспомнилась новогодняя ночь и ножи, летящие в меня.

― Назови хотя бы одну причину. ― Вдавливая сильнее, прошипел он, как змея.

― Потому что я последний свидетель.

Хватка ослабла.

― Я не смогу убить родного отца. А у тебя не поднимется рука убить человека. ― Быстро перечислила я условия задачи, но решение уже сложилось в его голове. ― Но и жить спокойно, зная, что он на свободе, мы не сможем. Выход только один: изолировать его на максимально долгий срок.

― Невозможно.

― У нас будет прокурор, которого не подкупит никто. У нас будет адвокат, который не станет защищать моего отца. Мэри и твоя сестра могли выступить в суде, но они все забыли. Все всё забыли, Финн. ― Вдалбливала я в него. ― Кроме нас.

Он неуверенно перемещает свои руки мне на плечи.

― Никогда не думал...

― Что придется объединиться со мной? ― Подсказала я. Он судорожно кивнул. ― Добро пожаловать в мир проклятых, Вулфардов.

Его фамилия прозвучала так странно для нас двоих.

― Поверь, в этом мире я существую больше тебя. ― Хрипло рассмеялся он, отшатываясь от меня и входя в темный сарай. Он заметил те самые постеленные одеяла и рухнул на них, смутно разглядывая потолок.

Я села, прислоняясь к стене и подбирая к груди колени.

― Что дальше? ― Он был практически уверен в том, что у меня есть план. Но все мои предположения о будущем менялись с каждой разгадкой. Чаще всего они были суматошны и импульсивны, отчего не редко загоняли меня в тупик.

Глубоко вздохнув, я принялась загибать пальцы.

― Семье Кена ты отомстил за то, что их отец, прокурор, обвинил твоего отца. А Дэнни... ― И вдруг до меня дошло, что я не знаю того, что Финн сделал с Дэнни.

― Тот самый педик, да? ― Невесело ухмыльнулся он. Я со страхом взглянула в его жестокое лицо, ожидая ответов. ― А ты так и не догадалась? ― В горле пересохло.

― Это ты лишил его голоса?

― Относительно...

― Финн!! ― Взмолилась я.

Он помолчал.

― Я довел его до исступления. До полнейшей истерики, если можно так сказать: волочил по лесу, избивал, заставлял жрать землю, а потом привязал веревку к его горлу, опрокинул ее через ветвь дерева и душил до тех пор, пока он не потеряет сознание... И так по кругу... ― Кажется, список был слишком длинен, но Финн не стал его продолжать, видя мое побледневшее не от холода лицо. ― Парень ― слабак. Как и его мать, впрочем. Хочешь знать, что я сделал с Кеном?

― Ты обесчестил его сестру. ― Глухо ответила я, пытаясь удержать рвущиеся на ружу крики правосудия. Он не имел на это право! Но ведь сейчас это не важно! Какая разница: прав он был или нет, если через неделю нас всех уже может не стать?

На мое удивление, Финн только рассмеялся, вытянувшись всем своим высоким телом.

― Не только. ― Я не хотела продолжения, но Финн не оставлял выбора. Кажется, он специально запугивал меня. То ли находил сладостное наслаждение от того, что признается кому-то в свое садизме, то ли нарочно пытался оттолкнуть от себя. ― Его сестра, по правде говоря, действительно нравилась мне. Неприступная, как Бастилия. Но и она пала. А Кена, я окунал в Рождество в прорубь! Он ничего не мог сделать, только глотал ледяную воду и говорил, что остается верен своему Аллаху. Какой идиот!

― Это его религия. Ты не имел право покушаться на нее.

― Милая моя, если есть Бог, то он для всех один.

― Но с чего ты решил, что Иисус единственный имеет право на существование?

― А кто сказал, что я верю в Иисуса? Если бы был Бог, он, думаешь, позволил бы всему этому произойти? Позволил бы он уничтожить свое дитя? ― Финн указал на меня. Мне следовало бы отвести взгляд и ответить что-то резкое ему в ответ, но я промолчала.

― У Бога свои планы.

― В таком случае, он меня не особо жалует. ― Отмахнулся Финн и снова лег в прежнюю позу.

― Значит, у него на то были причины. ― Ощетинилась я, раздражаясь от его вальяжности. Как он может быть спокоен в эти минуты, когда нам грозит опасность? Как он не вскакивает в напряжении от любого шума?

― Не суди того, чего не знаешь. ― Предупреждаю пригрозил он, но я не остановилась. Потребность взбесить его и, тем самым, отвлечься, превысила все другие.

― Ты сам только что рассказал мне о всех ужасах, что сотворил по отношению к моим друзьям! Бог что, должен был тебе пятки за это целовать?!

Его злобное дыхание наполнило весь сарай. Как хищник, он медленно привстал, внимательно изучая меня. Финн ошибочно полагал, что в помещении один хищник и одна жертва, но жертва уже давно сама стала опасным зверем. Жертва. Хищник. Хищник. Жертва. Слова так назойливо завертелись в голове, пытаясь вырваться наружу. Кажется, я что-то неотчетливо забормотала, голова закружилась...

― Хватит!! ― Разом попыталась прекратить я все. Голова начала раскалываться от этой неразберихи. Нужно немедленно перевести тему в другое русло, иначе мы вгрыземся друг другу в глотки. ― Стоп! Но как же судья?

Финн запрокинул голову назад и расхохотался.

― Это моя самая любимая и одновременно нелюбимая часть истории. ― Только и объяснил он мне, погружаясь в истерический смех. Я медленно подползла к нему, совершенно не боясь. Смутные догадки уже поселись в моей голове. ― Как думаешь, Мия, чем можно навечно удержать человека возле себя?

― Страх. ― Выдохнула я, завороженно наблюдая за тем, как капли дождя медленно скользили по его коже.

― На время. До тех пор, пока тебя не перестанут бояться. Ну, больше никаких вариантов? ― Он дал мне некоторое время, но я молчала. Тогда Финн осторожно коснулся моего лица, внимательно разглядывая жалкие остатки синяков. ― Это любовь. Она никогда и никому не оставляет выбора. Она привязывает тебя своими бессмертными оковами до конца дней твоих к одному единственному человеку, заставляя подчинять ему, следовать ему, делать для него все. Абсолютно все.

Я забыла, как дышать.

― Такое случилось с сыном судьи. Он сам пришел ко мне, потому что у него не было выбора. Он единственный, кого я не вербовал.

Вспышка!

― Джей... ― Рука максимально сильно сжала солому. Я вспомнила, как сегодня он тянул руки к Энн, как пытался ее уговорить, как боль отражалась в его глазах, когда она не узнавала его. Все необъяснимое раньше рассыпалось прахом.

― Он привязан к ней. Куда сильнее, чем кто-либо к кому-либо.

Так вот почему он всегда неукоснительно следовал за Финном. Так вот почему он выполнял все его приказы. Он просто боялся. Боялся того, что больше никогда не увидит Энн, которая все это время жила в его сердце. Не Финн удерживал Джея, а Энн Вулфард.

― Не повезло, верно? ― Усмехается Финн в темноту, отворачиваясь ко мне. ― То еще дерьмо, если честно.

― Откуда тебе знать? ― Машинально спросила я, и вдруг спохватилась.

Все, что я знала о Финне, всегда говорило мне о том, что он не человек. Дьявол. Фашист. Мститель. Да кто угодно, но не человек! Но я так глупо ошибалась. Как и любой человек, он обладал всеми чувствами и эмоциями, просто грубо затолкнутыми куда-то далеко, за его маску.

― Ненавидишь меня? ― Совсем тихо спросил он, опуская руки на согнутые колени.

Рука, потянувшаяся к нему, дрогнула.

Ненавижу? Да, наверное, я ненавижу его за ту боль, что он причинил ко мне. Но ведь в сердце, кроме ненависти, было что-то еще. Это не назовешь любовью. Не назовешь привязанностью. Это нечто другое. Такое загадочное, временами горькое. То, от чего я бы хотела избавиться, но оно важная часть меня. Только мое. Это чувство не стерлось ни временем, ни бедами, ни другими людьми. Это чувство всегда принадлежало мне.

Но как же выразить это? Как рассказать ему? Показать?

Моя ладонь осторожно легла на его пальцы, которые я несильно сжала.

― Ненавижу. Это точно. ― Сумела я выдавить из себя сквозь горькую улыбку.

― А у меня больше не получается. Я бы хотел... Наверное... Но не получается.

Я понимающе кивнула.

― В таком случае... Союзники?

Сил хватило только на то, чтобы прислониться к его плечу и закрыть глаза.

Наступило смутное беспамятство. Часть меня понимала, что я сплю, другая не верила в это и продолжала свой путь во снах. Что-то тревожное сгущалось на сердце. Сны становились все непонятнее и мрачнее. Мое сознание медленно плыло, до тех пор, пока сердце отдалось бешенным ритмом от огненного взрыва неподалеку.

Я мгновенно вскочила и оглянулась. Финн, тоже, видимо, спавший, не был готов к такому неожиданному шуму. Я подскочила к небольшому запыленному окну и увидела столп дыма, исходивший из оврага, где мы спрятали машину.

― Они нашли нас...