My Religion

Prologue

I donʼt need no other purpose.

You give me a reason.

Ainʼt their business what I wanna believe in.

You are my priest,

You are my truth.

You are my religion, my religion is you.

Skillet — My religion

Обманчиво теплый кабинет в темно-ореховых тонах. Книжный стеллаж во всю стену, заставленный трактатами и дорогими вазами с прочими безделушками, с деревянными вставками и псевдоитальянскими колоннами. Тяжелый дубовый стол того же оттенка, хрупкая лампа с круглым плафоном из плотного бежевого фетра. Хрустальный графин с янтарной жидкостью внутри, к нему в компанию — парочка фужеров, маленьких, пузатых. Широкое офисное кресло, обитое черной кожей, донельзя удобное и такое же «важное», как и восседающий на нем хозяин. Камин, окантованный белым мрамором и мерно трещащий разожженным в нем кострищем. Окна зашторены драповыми гардинами насыщенного изумрудного цвета. Эдакая уютная комнатушка, располагающая для задушевных бесед. В довершение картины — длинный ковер, как на поклон. Или предназначенный специально для допроса.

— Где же твоя игрушка, Тэхён? — усмехнулся Ким Джин-Хо, глядя на вмиг посерьезневшего сына. Голос — сплошная патока, только мерзкая и скользкая, как гадюка. Глаза — холодные, немигающие. Они смотрели испытующе, пытаясь вспороть непроницаемую маску на лице гостя. Найти слабину, которую можно использовать в своих интересах. Вот только Тэ невозможно пронять подобными играми. Он давно в них преуспел и, кажется, превзошел даже учителя.

— Я оставил ее в Америке, — спокойно ответил Тэхён, не желая вдаваться в подробности. Его взгляд не выражал ничего. Стеклянное полотно: пустое и прозрачное. Говорить о произошедшем совершенно не хотелось. Воспоминания все еще отдавали горечью и колющей болью в области груди. Однако в пояснениях не было нужды, похоже, Киму-старшему все давно известно. Вопрос — простая формальность. Щелчок пальцами, и в кабинет вошли двое: крупного телосложения охранник тащил на цепи полуобнаженного парня. Смуглая блестящая от масел кожа, стройное подкаченное тело, все те же обиженно дутые губы, хитрый прищур ныне испуганных глаз, растрепанная каштановая шевелюра.

— Чимин, — глухо произнес Тэхён, глядя на человека, брошенного к его ногам. Будто видение из прошлого, но такое реальное и пугающее. Как отрезвляющая оплеуха. Вот она — суровая действительность, смотрящая на блондина сквозь взгляд мученика, вновь пойманного в клетку. Едкий ком тошноты внезапно подкатил к горлу.

— Ты ведь знаешь, что делают с непослушным игрушками, Тэ-Тэ? — во рту Тэ мгновенно пересохло от сквозившей в голосе отца угрозы. Внутри все похолодело. Кажется, возвращаться в отчий дом было ошибкой. Кошмар, преследовавший на протяжении стольких лет, вернулся. — Их наказывают и сажают на цепь. Я думал, что хорошо тебя обучил, — Тэхён молча кивнул, не в силах что-либо произнести. Ну, конечно же, с игрушками поступают именно так. За годы жизни в Америке это совершенно стерлось из памяти. Пришла пора возвратиться к старым обычаям.

— Тэ...хёни, — испуганно пробормотал Чимин, однако замолчал от звонкой пощечины, отвешенной охранником.

Щелкнул спусковой затвор. Ким-младший рефлекторно вытащил пистолет, направляя его на амбала. Секунда на размышление, чтобы вынести приговор. Грянул выстрел. Мужчина взвыл от боли, рухнув на белоснежный ковер и заливая тот кровью. Пуля вошла аккурат в коленную чашечку. Раздробила кость, лишила возможности ходить, даровала, возможно, вечную инвалидность. Хоть какие-то привычки остались неизменными.

— Никто не смеет трогать мою игрушку, — глаза мужчины испуганно расширились, глядя в холодную обсидиановую сталь глубоких озер напротив. Тэ редко пускал в ход оружие, брезгуя марать руки о жалкий сброд, однако слухи не врали о собственнических замашках. Он терпеть не мог, когда кто-то пускал слюни на его собственность. Ким впадал ярость от подобного обращения.

Хотели увидеть темную сторону Тэхёна? Они ее получат. Слушок о том, что блондин растерял всю хватку и стал мягким бесхребетным мальчишкой, оказался ложным и сейчас зиял дулом пистолета, направленным на охранника. Чимин испуганно наблюдал за всем этим, стараясь отползти как можно дальше.

— Вот теперь я узнаю своего сына, — рассмеялся Джин-Хо, с удовлетворением отмечая беспощадность наследника. — Добро пожаловать домой, сынок.