Под крылом ворона

-5-

Кристофер смотрит в окно и на то, как по стеклу стекают струйки дождя. Кажется, этот дождь бесконечен, что он засел сыростью и холодом внутри.

В день, когда погиб отец, тоже лил дождь, мешаясь с металлическим запахом крови и весенней прогнившей землёй. Кристофера тошнит от дождя, но он не может оторвать взгляд от окна — в воде на фоне размытого неба нет эмоций в отличие от людей.

— Вы можете снять перчатки? — спокойный голос миссис Дэвис отвлекает от размышлений, и Кристофер переводит взгляд на неё. Мягкая улыбка, аккуратный хвост светлых волос, светлая блузка и юбка, сеточка морщин вокруг глаз. Миссис Дэвис располагает к себе, ей можно довериться.

Почти.

Кристофер устраивается удобнее в скрипучем кожаном кресле, откидывает голову на мягкий промятый многими клиентами подголовник. На стенах — дипломы и награды, в шкафу — книги, которые никто никогда не открывал.

Чем-то неуловимо напоминает кабинет отца, который Кристофер запер не так давно, попросив перенести нужные папки в другой офис, где не так давили воспоминания. Меньше старой кожи и дубовых столов, больше стекла и монохрома.

— Зачем?

— Вы предпочитаете не касаться предметов. Почему? Боитесь испачкаться?

Кристофер молчит, не зная, как ответить. Нет правильных и неправильных ответов, но у него нет вообще никаких. Ультратонкий смартфон высвечивает номер Мари, и по соглашению с миссис Дэвис Кристофер переворачивает его вниз экраном. Даже если срочное — это его личный час, который выходит в круглую сумму. А толку?

— Давайте поговорим о том, что вы чувствуете, — мягко предлагает миссис Дэвис и открывает свой маленький блокнот для записей. Кристофер смотрит всё так же серьёзно, не меняясь в лице. Слишком серьёзно для его возраста, но не для того, кто только месяц как похоронил отца, растерзанного в собственном доме.

Кристофер правда хочет рассказать — но не выходит. Эмоции давят изнутри и сносят его, и всё, что ему остаётся, — не утонуть в них, отстраниться как можно дальше, выстроить стекло внутри себя, по которому будет стекать холодный дождь.

— Что я могу чувствовать? Моего отца убили. Меня самого сначала обвинили в убийстве. Моя мать едва не сошла с ума, а младший брат не разговаривает. Хорошо, что у него есть музыка. Она его удерживает от многого другого.