ДЕНИЗА И ХАЛИБ

40

Время летит так долго и мучительно. Будто его и вовсе нет, а мы просто мучаемся, ворочаясь в чёрной дыре.
После готовки ужина (которая была скорее для отвлечения моих мыслей), я залезла в ванну и стала смывать весь яд, съедающий меня изнутри. В какой-то момент все хорошее стало до жути плохим.
Как жаль, что голову нельзя помыть изнутри.
— Хватит. Ну сколько уже можно? — кричу я, смотря на своё отражение, — Смирись! Прими! Но не мучай меня! Я так больше не могу!
Мой взгляд падает на бритву отца, лежащую на полке сбоку. Я беру её в руки и шепчу:
— Один глубокий порез вдоль и все позади.
Неуверенно достаю из головки лезвие и рассматриваю его, как панацею от всех моих проблем. Я так устала.
В доме стоит звенящая тишина.
Я набираю воздуха поглубже, зажмуриваю глаза и направляю «оружие» к венам. Пальцы предательски дрожат, но слез в глазах нет. Их просто не осталось. Сейчас все случится...
— Красавица, ты здесь? — вдруг в дверь раздался стук. От неожиданности я вздрогнула и случайно впила лезвие в палец.
— Черт, — шиплю я, — Как больно...
— Ты ещё долго? — стук раздался во второй раз.
— Нет, уже выхожу, — сквозь боль уверяю я.
« — Боже, да что я творю?!» — всплывает в голове голос здравия.
    Я вынимаю лезвие и обкладываю палец ватными дисками. Из раны обильно сочится алая кровь. Одной рукой я заворачиваю себя в махровое полотенце.
    Ускорив темп, я взялась за дверную ручку и резко дернула её. Умар все ещё стоял там.
— Добрый... — он запнулся на полуслове, увидев меня в одном полотенце. Он был в небесно-голубой рубашке и костюмных штанах.
— Привет, — отвечаю я как спокойный удав, — Я поранила палец, поможешь обработать?
— Э-э... Да, конечно, — его образ «Уверенный и Невозмутимый» улетучился стоило увидеть меня в таком виде, — Где аптечка?
Пока я бродила в поисках саквояжа, мое полотенце ослабевало хватку, поэтому мне приходилось придерживать его раненной рукой.
Мы проходим в комнату родителей и он по-хозяйски садится на край кровати.
— Держи, — передаю ему в руки и устраиваюсь рядом с ним.
Он прочищает горло и расстёгивает две верхние пуговицы на рубашке. Следом он берет меня за руку. Его голова опущена, но я вижу, что его глаза блуждают по моему телу.
— Рана на пальце, а не на груди, — подшучиваю я, ощущая власть над ситуацией.
— Как тут соберёшься с мыслями, — усмехается он.
— А я думала, в вас ещё в универе закладывают не обращать внимание на пол пациента.
— Да, но ты моя невеста. И это нормально, что я хочу тебя.
Получила свою оплеуху? Молодец, Дениза.
Он аккуратно проводит ватным диском по порезу и едва дует. Он прикасается так нежно и трепетно, что я невольно ощущаю тепло в животе. Кажется, я просто безумно скучаю по касаниям одного человека и вновь обманываюсь.
Кроме звука нашего дыхания был слышен только лай соседней собаки. Он так сосредоточен на маленькой царапине, что это не может не позабавить.
— Ты всегда такой серьёзный во время работы? — пытаюсь я нарушить воцарившую тишину.
— Только с полуголыми девушками, — он отшучивается, заклеивая пластырем порез.
— Опять ты об этом, — я вскидываю брови, — Ты начинаешь меня пугать.
— Ты просто не понимаешь какая ты привлекательная в таком виде, — он закусывает нижнюю губу, — Я с трудом сопротивляюсь себе, чтобы не накинуться на тебя и не съесть...
Теперь я прочищаю горло и смотрю на него в упор. Он немного колеблется, будто бы ждет моего разрешения, но начинает двигаться к моим губам. Ближе. Ещё ближе. Я страшусь силы моего гипнотического взгляда. Тело неосознанно становится невесомым в волнении.
Он медленно впивается в мои губы и целует их. Обеими руками он хватает мое лицо. А я в свою очередь одной придерживаю полотенце, а другую положила ему на плечо.
Его движения старательные, деликатные, но я совсем не могу расслабиться. Мне кажется, как раз про происходящее и говорят «первый поцелуй». Никогда не думала, что буду рассуждать как профи в этом, но Халиб повысил планку слишком высоко. Умар целовался не так умело, как он. Без страсти, без электрического разряда по телу, без бабочек в животе.
Я обхватываю второй рукой его шею, давая полотенцу самому решать свою судьбу. Оно медленно скатывается с моего тела, оголяя мою грудь. Я прижимаюсь к его груди, чтобы спрятать  в ней свою. Пусть мне не удалось сегодня покончить жизнь самоубийством, но правда сегодня встанет на свои места. Если уж мне предначертано быть опозоренной, то пусть все случится прямо в этот день.
Умар распахивает глаза и, потеряв дыхание, легким движением укладывает меня на кровать. Я дрожу от холода и, нервно дыша, прикрываю наготу. Он расстёгивает рубашку и ко мне прибавляется содрогание от дикого волнения.
Ранее я детально представляла его реакцию. И первым делом у меня всплывало его лицо в том элитном ресторане в Санкт-Петербурге. Когда он говорил, что ему противна только мысль о том, что кто-то может желать его жену. Я готовлюсь к самому худшему. Даже к смерти.
— Моя сладкая красавица, — произносит он, принимаясь целовать мою шею и ключицы, — Не бойся, если будет больно, это нормально для первого раза.
     Я послушно киваю. С горечью я вспоминаю, что с Халибом мне не было больно. Ни в первый, ни во второй раз. Он был предусмотрительным, сведущим и пылким. С ним мне было прекрасно. Словно он знал наперёд, что и как делать, чтобы мне было приятнее. Умар не спешит оканчивать прелюдия, зацеловывая мое тело.
— Дениза, — вдруг из зала раздаётся голос мамы, — Ты наверху?
— Мама?!? — зашипела я, отстраняясь от Умара.
     Мы оба резко подскакиваем и я судорожно обматываюсь в полотенце. Я не знала, что она должна вернуться.
— Выйди к ней, — я задыхаюсь от смущения, — Я пока надену что-нибудь из одежды, — указываю я ему полушёпотом, разглаживая постель.
— Понял...
     Мы попались как подростки, которые решили нарушить все правила и запреты.
     У зеркала он поправляет потрепанные волосы и застегивает пуговицы на рубашке.
— Ни о чем не беспокойся, красавица, — подмигивает Умар, тихо исчезая за дверью.
— Опять твою смерть отсрочили на какое-то время... — говорю я себе шёпотом.
     Я натягиваю первый попавшийся мамин комплект для дома и зачёсываю влажные волосы.
С комнаты слышу как Умар уже общается с мамой и волнение постепенно покидает меня.
— Привет, мамочка, — я натягиваю ангельскую улыбку и лечу в её объятия. Спиной чувствую взгляд Умара на себе.
— Привет, мое солнышко. Как вы тут поживаете?
— Хорошо. Я сегодня сдала первый экзамен. А ты одна?
— Моя умничка, — она гладит меня за голову, —Отец прилетит через пару дней.
— А как Азамат?
Её лицо расцветает.
— Он уже пришёл в себя. Намного лучше.
— Как я рада! — не могу скрыть своего облегчения, — Давайте отметим это ужином.
Разговор за столом шёл о погоде, о медицине в нашей стране и весенней коллекции в ЦУМе. Я вставляла в нужных местах осмысленные реплики «как интересно!» и «да ладно?», а сама думала о произошедшем полчаса назад в родительской спальни. И являлось ли это предательством, если я всего лишь решила ускорить день, когда тайное станет явью?
— Спасибо за вкусный ужин, красавица. Но я бы не отказался от сладкого, — он подмигивает мне, лучисто улыбаясь.
Я едва давлюсь чаем.
— Солнышко, у нас разве нет в холодильнике тортика?
— Кто хочет сладкое, пусть свое приносит, — я щурюсь, смотря на него.
— Ну зачем ты так, доча? Сейчас я посмотрю.
— Я пошутил, Илона, — он улыбается, — Спасибо за все, мне пора идти.
Он встаёт и надевает пиджак.
— Доброй ночи. Если пригожусь, вы знаете где меня искать.
— Спасибо тебе, Умарчик. Не думала, что мне настолько повезёт с зятем, — вторит восторженно мама.
— Мам, ну ты зря его нахваливаешь, — влезаю я, — Он меня тут бил и голодом морил пока вас не было.
Он смеётся.
— Это ты меня на жёсткой диете держала, — он поджимает губы, а я про себя прикидываю насколько эта шутка была двусмысленной.
— Ой, смотрю на вас и молодость свою вспоминаю, — мечтательно говорит мама.
— Все у Вас впреди, Илона, — подмигивает Умар, — До завтра.
— Пока, — почти грустным голосом говорю я.
Вроде бы пять минут назад я мечтала, чтобы он скорее ушёл, а сейчас мне даже становится грустно. Может потому что с ним мои раны затягивались и я чувствовала себя живой? Или может потому что он ни в чем не обвинял меня и с ним было так легко?
— Не скучай, красавица, — он явно хочет поцеловать меня на прощание, но присутствие мамы сдерживает его. И слава Богу. Это точно было лишним в наших отношениях.
— Постараюсь, — наигранно отвечаю я.
И вот он ушёл. Только почему я не рада?